Вспомнил тот самый огонь. Тот, что не должен был причинять мне боли, потому что мой собственный — сильнее. Но… те самые чёрные всполохи, едва заметные в пламени, жгли плоть, разъедали одежду и кожу до кости. Настолько, что даже моя ускоренная регенерация не справлялась. Это еще один ее дар.
Я встал.
Амелия была в лёгком платье странного кроя, длиной всего до колена и с запахом. Оно шло ей. Тёмно-синий цвет подчеркивал её глаза.
Она наклонилась, чтобы взять малышку на руки.
Я вышел из тени и сам не понял, как оказался рядом с ними.
Так хотелось прикоснуться к этому чуду. Хоть ненадолго окунуться в тепло, искреннее и чистое.
Амелия дёрнулась, отступилась.
Но я удержал её, не давая упасть. Притянул её ближе.
Она замерла. Сжалась, словно от страха.
Я стянул с головы капюшон.
Амелия дёрнулась, но я держал крепко.
— Тш-ш. Разбудишь ее.
Поставил Амелию перед собой. Я чувствовал, как бешено колотится ее сердце. Её грудь едва заметно прижималась к моей, а дыхание сбилось, став прерывистым.
Тонкие пальцы вспыхнули тёплым пламенем, она хотела оттолкнуть меня. Но не сделала этого. Не решилась.
Я поднял руку и, не сводя глаз с её лица, кончиками пальцев скользнул по мягкой линии её предплечья. Медленно, почти невесомо, но её дыхание перехватило. Я поглотил ее огонь, пока он еще был безопасен для меня.
— Даже название они подменили. Не Орден Возрождения, а Орден Возвращения.
— Чьего Возвращения?
Гелиодор насмешливо приподнял бровь.
— Того, кто способен встать на одну ступень с драконами. Того, кто владеет опасной магией. Тьма. Зло. Смерть.
— Я запутался. Причём тут смерть?
— Они связаны со смертью. Видят её разные проявления. И однажды они придут, и мёртвые восстанут, забирая место у живых…
Я видел, как губы Амелии приоткрылись, как мелькнул кончик языка, увлажняя их.
Пламя на ее ладонях все равно разгоралось, но не жалило.
Я наклонился чуть ниже, нависнув над ней. Держал её за талию, а она неотрывно смотрела мне в глаза.
Ее же глаза были глубже бездны. Мне даже не нужен был свет, чтобы видеть это. Хватало света Луны и звезд.
И в ее взгляде было всё. Гнев, страх, сомнение. И огонь.
Слишком много огня.
— Что ты тут делаешь? — прошептала она тихо, чтобы не разбудить дочку. Я видел панику на ее лице. Он косилась на малышку и на меня.
А я… не слышал её вопроса.
Сделал с ней два шага назад.
И она последовала за мной, как в танце.
Не отрывала от меня взгляда.
Я же вспомнил наш с ней первый допрос… В тот день я был уверен, что передо мной очередная жертва Ордена, хоть и выбивающееся из общей картины.
Теперь же...
Дыхание Амелии срывалось, пальцы дрожали, но она не делала попыток вырваться.
Только следовала за мной, шаг за шагом. Мы оба не хотели разбудить малышку.
— Не помню, как меня нашли. В моём деле указано, что я потеряла память, — говорила Амелия.
— Потеря памяти, безусловно, наблюдалась у многих жертв, которых похищал Орден. Только у всех она восстановилась. За исключением тебя.
— Но это так, — процедила она.
— Хорошо. Продолжим. Подойди и покажи, где была ты.
— Либо здесь, либо здесь. Я не присматривалась. Была напугана, — она указала на схеме места между двумя алтарями.
— Другие пространства между алтарями были свободны. Выходит, ты была не на самом алтаре.
— Да.
— Почему?
— Не знаю, — покачала головой.
— Что ещё ты помнишь?
— Помню тошнотворный сладкий запах благовоний и бормотание. Но там ничего нельзя было разобрать. Я была не в состоянии.
— Значит, ты была в сознании, когда проводился ритуал.
— Если это можно так назвать. Я была напугана и мало что соображала. А потом ворвалась полиция, началась бойня, и нас освободили.
— Ты так и не вспомнила, к какому роду принадлежишь и какое твоё настоящее имя?
— Нет. Полагаю, что я сирота.
— Все похищенные были аристократами разной степени знатности.
— Я, по-прежнему, ничего не помню и не могу сказать.
Я сжал пальцы на её талии.
Помнит. Она помнит, кто она. Она помнит свою мать.
Я вспомнил, как мне впервые стало известно о девушке с уникальным даром, что помогала людям… и даже мёртвым. Как она помогала родным найти утешение и упокоение их мертвым родственникам.
Как решил использовать этот дар в поиске Ордена. А все опрошенные мною люди хранили молчание, когда я спрашивал её имя. Только говорили, что благодарны ей. Что она спасла их от безысходности. Что дала им надежду.
Я смотрел в её глаза, в эти глубокие омуты, и впервые за долгое время испытывал спокойствие.
Между нами тянулось что-то неуловимое, тонкое, но неразрывное.
И как бы я ни пытался это отвергнуть — оно уже оплело нас.
Амелия сделала короткий вдох, губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать, но не смогла.
Я наклонился ближе. Её пальцы дрогнули, сомкнулись на моей рубашке, будто искали точку опоры. Она не отстранилась. Не оттолкнула.
— …потому что это самое нетипичное Зло… Красивое и милосердное…
Амелия смотрела на меня. Контакт глаза в глаза.
— Как тебя зовут?
Мой вопрос застал её врасплох.
Я видел, как она дёрнулась, как напряглись тонкие пальцы на моей рубашке.
И я отпустил. Сделал шаг назад, заложил руки за спину — хотя хотелось совсем другого.
Хотелось прикоснуться к ней.
Хотелось сжать её тонкую талию, ощутить, как дрожит её тело под моими пальцами.
Хотелось не просто слушать её дыхание, а чувствовать, как оно сбивается.
Хотелось увидеть, как взволнованно бьётся жилка на её шее.
Как запах фрезий становится насыщеннее.
Как вспыхивают искры в её глазах.
Но я лишь молча смотрел на неё.
И ждал.
— Ты много слышал?
— Много.
Она опустила глаза, отвернулась от меня.
Я снова посмотрел на неё — в этом платье она казалась ещё более хрупкой, ранимой.
Но стоило ей повернуться ко мне, как глаза выдавали железную волю, силу духа и стойкость.
Я жадно смотрел на нее.
— Надо уложить Аришу в кровать, — голос её был ровным, но я знал, чего ей стоило сохранять спокойствие.
Она решалась. Ей нужно было время.
Амелия направилась к дочке, но я опередил её, осторожно взяв девочку на руки.
Хрупкую, как цветок.
Её тёплое дыхание коснулось моего горла.
Амелия остановилась. Замерла.
Сжала кулаки.
— Дай её мне, — почти беззвучно, но с нажимом произнесла она.
Если бы я не знал, что она человек, без примеси драконьей крови, то мог