Это длилось не долго.
— Твоя ошибка в том, что ты думаешь, будто меня волнует, с кем Ник трахается в свободное время, — я закатил глаза и пошёл прочь, подальше от Сайласа и этой сцены на танцполе.
Сайлас схватил меня за руку:
— Вот только в этот раз тебе действительно не наплевать. Почему?
— Наплевать.
— Нет. Я видел этот взгляд дважды в жизни. — Сайлас крепко держал меня. — Первый раз, когда ты выиграл чемпионат в старшей школе, показав идеальную игру, а второй раз, когда Марисса Нельсон дрочила тебе в кладовке на втором курсе.
Я громко застонал.
— Не было никакого взгляда.
— Арло, ты понимаешь, какой ты невыносимый придурок? — спросил Сайлас. — Это утомительно.
— Тогда иди поспи, Дед, — я вырвался из его хватки и пошел обратно через дом в другую часть гостиной, где мог спокойно наблюдать за Ником.
Сайлас не ошибался; мой брат был ужасным человеком, и все, к чему он прикасался, казалось, увядало и умирало. Но это не означало, что я собирался встать между ним и какой-то случайной девушкой только потому, что она была хорошенькой.
ГЛАВА 4
Эстелла
Его руки были везде одновременно. Музыка гудела во мне, и впервые за долгое время я не тонула в чувстве вины за свое прошлое. На этот раз я была просто студенткой университета, пьющей всю ночь напролет. Думаю, Зои все-таки была права. Мне действительно нужно было чаще выходить из комнаты.
В последнее время мне все сложнее было находить силы делать хоть что-то. Кровать манила своим уютом, книги ждали меня на полке, а внешний мир только напоминал о том, что я совершила, о непоправимом, что теперь висело надо мной, как грозовая туча, готовая обрушиться в любой момент.
Я хотела забыть несчастный случай, который искалечил меня на всю жизнь, разрушил мою семью и сделал из меня кого-то, кого я не узнавала. Но... страдания были наказанием за то, что я сделала, за преступление, от которого я не могу убежать, как бы ни старалась.
Щеки горели, алкоголь приятно разливался теплом по телу. Это напомнило мне старые добрые времена, когда единственным, о чем я думала, были студенческие вечеринки. Мои оценки были ужасными, но мои результаты в играх на выпивку были безупречными, а моя переносимость выпивки итого лучше. Сегодняшняя ночь была беззаботной, легкой, и я чувствовала себя невесомой в ритме музыки.
Ник был симпатичным и высоким, с мощными бицепсами. Он был ужасным танцором, как и все на этой вечеринке. Я хотела поблагодарить его за то, что он согласился стать моим партнером в бир-понге, опираясь только на мою уверенность и улыбку. Может, у меня еще будет шанс. Прошло немало времени с тех пор, как... ну. И судя по тому, как он терся о мою задницу, он был более чем готов.
Ник наклонился, его губы скользнули по моей вспотевшей щеке, он что-то прошептал мне на ухо, но я не расслышала — музыка заглушала все вокруг. Впрочем, это не имело значения. Сейчас ничего не могло быть лучше, чем чувство свободы, которое приносили танцы и алкоголь.
Фасад достаточно прочный, чтобы блокировать шум.
Пока плотину не прорвало.
Словно скрежет металла о металл, раздался громкий грохот из кухни и вырвал меня из моих грез, будто резко натянутая резинка. Щелчок. Я не могла дышать, когда открыла глаза. Щелчок. Образы моего брата заполонили сознание, его голос эхом разносился по комнате, словно призрак. Щелчок. Я прижала руку к груди, вырываясь из внезапно удушающей хватки Ника, и побежала к входной двери, хватая ртом воздух.
Я слышала чей-то голос, но он отзывался внутри меня голосом Итана. Он звал меня. Умолял помочь ему. Я спустилась по лестнице и направилась к хаотично припаркованным машинам на лужайке перед домом. Я сцепила пальцы на груди, стирая фантомную боль от врезавшегося в тело ремня безопасности. Его хватка все еще удерживала меня в ловушке, не давая помочь моей семье.
Панические атаки, такие, как эта, вот почему я больше не выходила из своей комнаты, и, как я и ожидала, вселенная была рядом, чтобы напомнить мне об этом. Я прислонилась к случайной машине, пытаясь отдышаться и поговорить с собой, убеждая, что кровь, стекающая по моему лицу — это просто иллюзия. Привкус меди на языке, всего лишь воспоминание и далекий кошмар, который я не могу забыть.
Но прежде чем мне удалось взять себя в руки, рвота поднялась в моей груди, и я согнулась, опираясь на машину, и вывернула содержимое желудка в траву. Меня трясло, тело пыталось избавиться от кома тревоги внутри, не понимая, что это невозможно. Я попрощалась с содержимым желудка и откатился назад к дверце машины, чтобы отдышаться и вытереть лицо.
— Ты в порядке?
Я подняла голову. Передо мной стоял высокий парень, чуть старше остальных, в темно-синем лонгсливе и с бейсболкой, надетой задом наперед. Он протянул мне бутылку воды.
— Сайлас, — представился он, заметив сомнение на моем лице. — Я врач команды.
Это должно было стать мостиком, заявлением, которое говорило «я не извращенец».
— Спасибо, — сказал я, проглотив едкий кислый привкус, оставшийся в горле. — Наверное, выпила слишком много.
Сайлас смотрел на меня с выражением человека, который решает, стоит ли копнуть глубже или оставить все, как есть. В конце концов, он просто сунул руки в карманы и спросил:
— Ты подруга Новак?
— Элла, извини, куда делись мои манеры? — Я неловко рассмеялась, как следует представляясь.
— Я понял. Странный парень следует за пьяной девушкой в темноту, подальше от студенческой вечеринки. Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко. — Он сделал широкий шаг назад от меня. — Ты тоже изучаешь право?
— Нет, — ответила я с мягкой улыбкой. Зои всегда была безумно хороша в спорах, и, хотя, возможно, я тоже, она была лучшей из нас. Она хотела помогать людям, и я восхищалась ею за это. — Спортивная медицина.
Сайлас кивнул.
— Ты недавно переехала, верно?
— Да, перевелась из Калифорнийского университета перед началом семестра.
— Почему? — спросил он.
Я была готова к этому вопросу, но почувствовала, как веревки натягиваются у меня на горле, когда я задумалась о причинах.
— Хотела быть ближе к Зои, — ответила я. — Да и программа в Харборе не хуже, если не лучше.
Сайлас прищурился, изучая меня взглядом.
— Ты отказалась от топового четырехлетнего курса ради Зои и если? — Сайлас прислонился к машине. Он знал больше, чем показывал. Ухмылка появилась на его лице, и уличные