— А зачем им люди в общем зале? — спросил кто-то из пацанов.
— Для подстраховки. Вдруг что-то пойдет не так, и терпилы, то есть мы, сваливая, ломанемся туда. Если возможность будет, я дверь заблокирую, но это не факт. Валера, этот участок на тебе. По сигналу ломитесь в центральный вход кафе, типа хотите похмелиться. Если не откроют, вышибаете двери. Мусоров они не вызовут. Ну и громите там внутри все. Главное на пулю не нарвитесь. Основная задача — отвлечь людей Грека от ВИП зала. Всё всем понятно? — А почему не оставить заранее засаду в подвале? — Потому что, я думаю, они с утра пораньше проверят все помещения. Я спрячусь, меня не найдут, и буду ждать вас там.
— Леха, ихние бойцы через подвал к ВИПу пойдут? Тебя всяко спалят.
— За меня не переживай, я справлюсь. Всё, разбегаемся, — Леха выскочил на улицу и тут же исчез в поднимающемся утреннем тумане. На востоке потихоньку начинало светлеть небо. Народ привычно разбрелся по помещению и занялся подготовкой оружия и проверкой боеприпасов.
Глава 9. События в Студгородке..
В одной из элитных новостроек студгородка, возведенных совсем недавно, рядом с Политехническим Институтом по улице Лермонтова, одну из жильцов, а точнее Надежду Петровну Еремееву, просто разрывало на мелкие кусочки. В данный момент она была готова не только кого-нибудь убить, но ещё сварить и съесть. Без соли. Вчера закончился, длившийся почти два года неправедный суд над её кровиночкой, над её ни в чём не виноватым и оговорённым Стасиком. Тем более, что в самой последнем слове он сказал всем, что больше так не будет? Что им ещё надо? Изверги. Два года мучений из-за какой-то ерунды, и всё без толку. Как же она ненавидела всех этих охотниц за её бесценным сокровищем, за её любимым сыночком, умницей, красавцем и просто лапочкой. Сначала одна тварь соблазнила и родила от его благородных кровей очередного нищеброда, ну это хоть потом пригодилось. Затем другая, безродная блядь, обвинила мальчика в изнасиловании. Шлюхи, колхозницы, деревня с дымом! Так и норовят прорваться со своими немытыми свинячьими рыльцами в приличный калашный ряд. Шиш им!
Она почему-то совсем забыла, что сама четверть века назад приехала в областной центр из такой глухомани, что и название-то теперь стерлось из памяти. Забыла, как мыла подъезды, потом полы в офисах и кабинетах, как не особо отказывалась от знаков внимания. И продолжалось это довольно долго, пока удачно пришедшие месячные не позволили ей обычный, случайный перепих обыграть, как потерю девственности. Ей повезло. В то время молодому, начинающему аспиранту Еремееву, были крайне не желательны подобные эксцессы. Теперь она не просто Надька-поломойка, а всеми уважаемая светская дама Надежда Петровна Еремеева, супруга проректора одного из лучших вузов. Правда вырывается иногда в разговоре, что-то типа: “Познакомилася я тута давече…”. Но это редко. По пьяни… А на счет пьянки у неё жесткое табу, потому что она такой дурой становится, что хоть всех святых выноси…
Женщина подула на только что накрашенные ногти, помахала в воздухе кистями и позвонила этому безпонтовому пройдохе — адвокату. Столько денег отвалила паразиту. И не только денег. Тьфу ты, вспоминать противно. Вчера она даже не смогла себя заставить ему позвонить, боясь, что убьет подлеца на расстоянии, одним только своим голосом. А сегодня ничего, отошла. Даже соскучилась.
— Ну и что будем делать? — задала она риторический вопрос, — Может мне тебя в изнасиловании обвинить? К тому же я не очень-то и совру. Не хочешь вернуть часть денег?
— Ты про последний минет что ли? Так мне не понравилось, — спокойно ответил адвокат.
— Скотина, — нисколько не обиделась женщина, — Я между прочим, старалась.
— Завтра буду разговаривать, чтобы его при первой возможности, перевели на больничку. Там переселим его в отдельный бокс. Будешь навещать. Заодно, может и с иглы слезет.
— А что мне теперь с этим маленьким выродком делать? Сколько мне его ещё кормить, да няньке платить? Может в детдом сдать? Он же больше не понадобится?
— У тебя вообще есть что-нибудь святое?
— Есть. Я и мой Стасик!
— А Иван, твой внук.
— Не напоминай мне об этом, — взвизгнула женщина, — К тому же он на него не похож, да и на суде особо не помог.
— Помог он как раз очень сильно, без него, твоему наркоше семерик бы влепили, а так тремя годами отделался.
— И сколько мне его ещё терпеть?
— Ребенок нужен, это без вариантов. Я уже думаю, как разыграть эту карту.
— Думай-думай. Может, мы с тобой в карты поиграем, на раздевание? Мне надо срочно стресс снять.
— С мужем снимай, мне пока некогда.
— Снимешь с ним! Только язву заработаешь.
— Все, мне пора, позвоню завтра.
Женщина положила трубку и прошла на кухню. На середине стола лежала утренняя газета, которую с раннего променада принес супруг. На первой полосе бросался в глаза большущий заголовок: “Справедливость восторжествовала!”. Она пробежалась взглядом по первым строчкам статьи, потом скомкала податливые листы и выбросила в мусорное ведро. Перед ее глазами продолжали мелькать только что прочитанные фразы: “Наконец то завершился суд над тремя подонками, которые находясь под действием наркотиков, затащили в подвал и изнасиловали несовершеннолетнюю жительницу…”
— Чтоб вам всем… Бедный мой Стасик, — запричитала она и включила мексиканский сериал.
В это время в комнату ворвались звуки многочисленных сирен, заполнивших всю улицу. Она подскочила к окну и глянула вниз. На другой стороне дороги, из окон студенческого кафе “Электричка”, мимо которого она опасалась проходить даже днем, валил густой, чёрный дым. Вокруг, размахивая руками,