— Все, что касается тебя, всегда 'до этого', - сказал парень, — Завтра обязательно куда-нибудь съездим.
— Послушайте, — вклинился Павел, с удовольствием наблюдая аккуратную пикировку друзей, — Поехали завтра со мной, я как раз к Насте собираюсь, шашлыков пожарим.
— Ты же вроде как по делу? — с сомнением спросил Сергей.
— Одно другому не мешает.
— Далеко ехать? — решила поучаствовать в разговоре Марина.
— Не очень. Пятьдесят километров от города. Час, полтора делов, — ответил Павел, — Это в сторону Братского моря.
— Я там не была, — грустно ответила девушка, — Я вообще нигде не была.
— Значит, решено. С меня организация, с вас мясо, — закрепил успех Павел.
— Во сколько планируем выдвигаться? — уточнил Сергей.
— Я рано уеду, а вы как соберетесь, мне позвоните с Марининого. Там и решим, как пересечься.
— Марь, ты как? Добро даем?
— Конечно. Даже, не взирая на погоду, хотя завтра вроде бы солнце, — утвердила план девушка.
Они посидели ещё с полчасика, подождали, пока девушка покушает, и разъехались в разные стороны.
Незадолго до этого свой наблюдательный пост покинул, несолоно хлебавши, злой на весь свет, адвокат Тихонов.
Глава 31. Твой сын в опасности…
Надежда Петровна промочила глаза шелковым платочком, и тихонечко шмыгнув носом, налила себе чашечку ароматного зеленого чая. На душе у неё было муторно и неспокойно. Этот придурочный Ковальчук куда-то делся, хотя уже неделю как должен был привезти письмо от Стасика. Она ждала этого и одновременно боялась, что придется исполнять чудовищную просьбу извращенца. Пару дней назад, она, подняв все свои связи, действительно узнала, что сына перевели в другую камеру и у него относительно все нормально. По дороге обратно, она по какой-то причине вновь заехала во двор, где жил мальчишка с няней и украдкой, через стекло машины наблюдала за ним целых два часа, пока он играл на улице. Она или придумала, или действительно разглядела в нем черты Стасика, и теперь ее раздирали противоречивые чувства. Ну, вот как она позволит какому-то хмырю прикасаться своими грязными лапами к своему собственному внуку? А с другой стороны, как ей защитить собственного сына? Черт! Она совсем запуталась в этих интригах, в которые втянул её проныра адвокат. А ведь ещё надо уговорить девчонку, чтобы она изменила показания. И это тоже должен сделать Ковальчук. Он обложил её со всех сторон, да ещё деньги вытягивает без всякого стеснения.
— С ним надо что-то решать! — проговорила она вслух.
Надо просто найти того, кто сможет ей помочь. У нее же куча знакомых, с её то бизнесом. Но это тоже тонкая грань, вдруг подумают, что она их шантажировать решила? Нет, здесь надо очень осторожно, у Ковальчука ничего святого, он реально опасный тип. Может позвонить Светке, посоветоваться? Нет, лучше с ней встретиться и поговорить с глазу на глаз. Хотя она тоже может растрепать тому же Сергею Ивановичу. Вот кто сморщил бы Ковальчука одним мизинчиком, но к нему обращаться нельзя по пикантным причинам. Хи-хи. Женщина глотнула уже остывший напиток и вздрогнула от неожиданно зазвонившего телефона. Чертыхнувшись, она подняла трубку и увидев, кто звонит, чертыхнулась ещё раз. Вспомни про говно, оно и всплывёт. Немного помедлив, она все же взяла трубку:
— Да, слушаю.
— Привет, в четыре будь дома, я приеду.
— Зачем? — уже зная ответ, спросила женщина, но ошиблась.
— Есть серьезный разговор, — не напомнил про письмо адвокат.
— Что-то про Стасика? Ты письмо забрал?
— Я свое слово держу, письмо у меня. Мужа надеюсь, дома не будет?
— Он раньше шести не бывает, так что приезжай.
— У тебя компьютер работает, интернет есть? — задал он странный вопрос.
— Конечно, удивилась женщина,
— Ну вот и хорошо, жди, — адвокат сбросил связь.
Она немного покружилась по пустой квартире и под мексиканский сериал уснула в зале на диване.
Проснулась она за пол часа до встречи, с каким-то явным ощущением беды, потом постаралась взять себя в руки, она ведь и не такие проблемы решала, и пошла приводить себя в порядок.
Ровно в шестнадцать ноль-ноль раздался звонок, и она впустила в квартиру Ковальчука. Он был непривычно сосредоточен и в этот раз обошелся без своих скабрезных шуточек и тупых подколок. Они прошли в кабинет мужа, и расселись по свободным стульям.
— Вот письмо, как я и обещал, — сказал адвокат, доставая из папки небольшой конверт и бросая его на стол, — На, читай, надеюсь, подчерк сына узнаешь?
— Что-то ты долго его вёз, — усмехнулась женщина, беря конверт в руки, — Я уже и так узнала, что мальчика перевели в более подходящие для жизни условия. Есть и кроме тебя добрые люди на земле.
— Мы с тобой сроки доставки письма не оговаривали, а перевели его ровно тогда, когда я и сказал. Да ты, судя по всему, и так знаешь.
— Да, знаю, — подтвердила женщина и закинула пробный шар, — Сколько денег ты за это хочешь?
— Ты сначала хочешь поговорить о деньгах? — поддельно изумился адвокат, а женщина ощутимо напряглась, а он спокойно продолжил, — Ну давай, поговорим.
— Ты это о чем? — прищурила глаза Еремеева.
— Как о чем? О деньгах, которые ты гребешь в восстановительном, ха-ха, центре. Может поделишься?
Еремеева резко встала, и опершись руками о стол, нависла над Ковальчуком:
— Послушай придурок, пока ты снова не разинул свой поганый рот и не ляпнул того, от чего уже не будет дороги назад, намотай на своем носу, это не твоего уровня дела. Ты, дебил, думаешь, что я одна там шустрю, там такие люди трутся, что о них даже думать опасно, а уж называть вслух…
Ковальчук спокойно откинулся в полу кресле и картинно похлопал в ладошки:
— Впечатляет! Но я к этим людям в карман не лезу, — продолжил он жестко, — Меня интересуешь только ты.
— Ты совсем тупой? — изумилась женщина.
— В отличие от тебя, нет! — отрезал он и достал копии её сводных отчетов за последние полгода, которые тут же бросил на стол, — Вон видишь, цыфиркин, обведенные красным фломастером? Это чистые бабки, которые ты забираешь себе.
— Откуда это у тебя? — все больше нервничая, воскликнула женщина.
— От верблюда, — усмехнулся Ковальчук.
— Ну и что ты мне эти бумажки притащил, кому надо их уже видели?
— Может они видели не все? Как и ты.
— Что тебе надо? — в лоб спросила Еремеева.
— Сущий пустяк, — усмехнулся Ковальчук, — Ты эту цыфирку, обведенную красеньким поделишь на три части. Одну часть, так уж и быть, ты можешь оставить себе, вторую человечку, который мне все это дал, ну и третью, совершенно заслуженно,