– Сидра? – спросил Ирвинг, прищурившись.
Она знала, что выглядит ужасно: промокшая и перепачканная грязью, с распущенными темными волосами. Прошло много лет с тех пор, как они с братом виделись.
– Я была в долине и подумала, что навещу вас с папой.
– Отец ловит рыбу в нескольких километрах отсюда, – пояснил Ирвинг, все еще хмуро глядя на Йирра. – Скорее всего, он не вернется до сумерек.
– Понимаю, – ответила Сидра, поднимаясь. – Тогда я, наверное, пойду.
– Не говори глупостей, – сказал ее брат с озорной улыбкой. – Мне бы не помешала твоя помощь на кухне.
Так Сидра оказалась на том же стуле, за тем же кухонным столом, когда приехал Торин. То же место, то же время суток и то же время года, не хватало только солнца и ее бабушки. Или же Сидра могла на мгновение обмануть себя, представив, что время движется по кругу, и это был тот самый момент, когда Торин впервые постучал в дверь с вывихнутым плечом.
Воздух снова казался наэлектризованным, и эти искорки скапливалось на кончиках пальцев Сидры. Как и в тот день, много лет назад. Словно она провела руками по шерсти, по невидимым нитям. Что-то должно было измениться, и она не знала, что именно, но чувствовала это всем своим существом.
Торин постучал в дверь – его обычные три удара, сильные и настойчивые.
Ирвинг вздохнул и собрался встать, но девушка остановила его:
– Я открою.
Брат начал было протестовать, но, вероятно, заметил вспышку той самой энергии в Сидре и закрыл рот, снова опустившись на скамейку.
Однако девушка медлила, пока Торин не постучал снова, на этот раз не так настойчиво.
Сидра поднялась и открыла дверь.
Капитан долго смотрел на нее, и этот миг не требовал слов. Сидра услышала, как скрипнула скамейка на кухне, когда Ирвинг спросил:
– Это Торин?
– Это он, – ответила она после паузы, вспомнив, что Торин все еще нем. – Зачем ты пришел? – спросила она шепотом.
Торин протянул ей руку в знак приглашения.
Она знала, что, если переступит с ним этот порог, в воздухе разольется неведомая перемена. На мгновение она испугалась, потому что почувствовала, что предстоящий путь будет трудным. Он будет проложен через слезы, горе, терпение и уязвимость. Она не видела его конца, но и не хотела оставаться здесь, застыв в том месте, откуда начинала.
Она взяла его за руку и перешагнула через порог, закрыв за собой дверь.
Довольный Йирр лежал в луже грязи, тяжело дыша после пробежки с овцами. Он вскочил и последовал за Сидрой и Торином в сад через высокую траву.
Воздух здесь казался запретным, сладким от подгнивших фруктов, и Сидра наконец остановилась под ветвями дерева. Ветер трепал ее волосы.
– Я не хотела тревожить тебя, – начала она. – Я пришла в долину, чтобы навестить могилу бабушки и побыть дома, сотворить кое-какие заклинания. Я бы вернулась задолго до наступления сумерек.
Торин смотрел ей в глаза, и она видела в них тень тревоги. Он хотел что-то сказать, и девушка почувствовала его разочарование, когда он открыл рот, но с его губ сорвался только вздох. Однако он заметил грязь под ее ногтями и сорняк, торчащий из кармана.
Он нежно положил ладонь ей на грудь, и она поняла, что он хочет, чтобы она открылась ему.
Сидра опустила взгляд, колеблясь.
– Не знаю, с чего начать, Торин. – Было странно все время ожидать, что он что-то скажет. Она встретила его взгляд со слезами на глазах. – Я всегда верила в духов, как ты, наверное, уже понял. Вера была глубоко вплетена в мою жизнь, но она дала трещину, когда похитили Мэйзи. Когда незнакомец избил меня до беспамятства, словно моя жизнь ничего не значила.
Торин взял ее за руку. Он был таким теплым, словно внутри него горел огонь.
– Каждую ночь, пытаясь заснуть,– продолжила она,– я говорила себе: «Ты должна была бороться сильнее». Говорила себе: «Ты подвела Торина и Мэйзи. Ты ужасная мать, жена, а теперь и целительница, и что от тебя осталось?» Я поверила в эти слова. Они посеяли во мне столько сомнений и боли… и я не знала, как их искоренить.
Торин глубоко вздохнул. Сидра осмелилась поднять взгляд, чтобы посмотреть ему в лицо, и увидела, как ему больно. Ее муж выглядел так же, как в то утро, когда впервые увидел ее, избитую и окровавленную, словно в него вонзили клинок.
– Теперь я знаю, что эти слова – ложь. – Ее голос дрогнул. – Я также знаю, что нет проявления слабости в том, чтобы горевать, печалиться или злиться. Но я всегда старалась доказать, что достойна тебя, и потеря Мэйзи заставила меня усомниться во всем: в том, кем я была, кем являюсь, кем хочу стать.
Она заплакала, не стыдясь своих слез и дрожи во всем теле. Это было похоже на очищение, и она хотела, чтобы слезы текли беспрепятственно.
Торин обнял ее. Он уткнулся лицом в ее волосы, и девушка чувствовала, как вздрагивает его грудь, когда он плакал вместе с ней. Они оплакивали ребенка, которого потеряли.
В конце концов, Сидра откинулась назад, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Я должна закончить, – сказав это, она вытерла щеки. – Мне трудно признаться, но я понимаю, что построила свою жизнь на чем-то, что могут у меня отнять. И мне страшно от этого. Я очень хочу, чтобы Мэйзи вернулась домой, но никто не может этого обещать. Тогда что остается для нас с тобой, Торин? Мы смотрим на мир под разными углами, и мне интересно… найдется ли в нем место для нас двоих?
Дыхание Торина участилось. Он взял ее руку и прижал к своей груди, засунув ее под защитный покров пледа, чтобы девушка могла почувствовать биение его сердца. Сидра стояла с ним под ветвями, закрыв глаза, ощущая ритм его жизни.
Пошел дождь. Тихий шепот пронесся по саду.
Торин убрал ее руку со своей груди, чтобы переплести их пальцы, и она почувствовала его решимость. Он хотел попробовать жить с ней только вдвоем. Если им придется проложить себе дорогу вместе, он попытается это сделать. Он прислонился лбом к ее лбу, и они стояли, дыша одним и тем же воздухом, одними и теми же мыслями.
Воин провел пальцем по ее подбородку. Дождь блестел на ее лице, словно слезы.
«Возвращайся со мной домой».
Сидра кивнула.
К тому времени, как Торин привел ее к ожидающему во дворе коню, дождь усилился. Дороги