– Хочешь пойти со мной? – спросил Бэйн Губитель, и его пальцы больно запутались в ее волосах. – Я возьму тебя на руки и отнесу к девочкам, но только если тебе хватит храбрости.
Ужас Джека усилился, когда он понял, что Адайра обдумывает предложение духа. Он видел, как черты ее лица начинают таять, словно она вот-вот превратится в ветер, и его ярость прорвалась сквозь страх.
Бард сократил расстояние между ними, прижимая арфу к груди. Он потянулся и схватил наследницу за руку. Неужели именно это она почувствовала, когда увидела, как его поглощает земля? Смесь паники, негодования и болезненного чувства обладания?
– Адайра! – голос Джека прорезал воздух. Он почувствовал облегчение, когда девушка обернулась, встретившись с ним взглядом. Наследница отступила на шаг, когда юноша потянул ее за собой, и он понял, что Оренна дает ему силу, чтобы вырвать наследницу из ледяной хватки Бэйна.
Северный король снова посмотрел на Джека. Остальные духи взлетели, взмахнув крыльями, и вернулись в свое естественное состояние. Сердце барда бешено колотилось, когда он наблюдал за их бегством. Король оставался на месте, его жадные пальцы оторвались от волос Адайры, но он буравил юношу взглядом.
Джек почувствовал, как его пронзила смертельная дрожь, ощутил вибрацию в зубах. Ветер от крыльев Бэйна, словно острие топора, стремился разделить его с Адайрой. Она снова обернулась на Джека, ее волосы упали на лицо, и юноша понял, что она до смерти замерзла. Глаза девушки были широко распахнуты, зубы – оскалены.
– Я позволил тебе сыграть один раз, смертный бард, но не испытывай мое милосердие. Не смей играть снова, – сказал Бэйн Губитель, указывая на Джека копьем, метавшим молнии. Но даже тогда Джек не отпустил Адайру.
Северный король метнул в арфу раскаленную добела молнию. Свет ударил барда в грудь, словно хлыст, подбросив его вверх и в сторону. Джек врезался в гору у входа в пещеру и рухнул на землю. Боль эхом отдавалась в его жилах; он с трудом мог дышать и видеть. Он слышал последнюю металлическую нотку, которую издала его умирающая арфа, опаленная и разрушенная.
– Джек! – голос Адайры звучал издалека, но юноша чувствовал, как ее руки отчаянно пытаются привести его в сознание.
– Адайра, – прошептал он слабым голосом. – Останься со мной.
Слова отняли у него последние силы. Он ощутил, как ее холодные пальцы переплелись с его, горящими, прижимая к себе.
А потом погрузился в темноту, так глубоко, что туда не мог добраться даже ветер.
23
Джек проснулся от звука дождя, барабанящего по камням. Юноша открыл глаза, понемногу приходя в себя. Он лежал на твердом полу пещеры. Воздух был холодный, пропитанный запахом грозы. За пределами укрытия бушевала гроза. Он задрожал, пока не почувствовал тепло рядом.
– Джек.
Бард повернул голову и увидел Адайру, лежащую рядом с ним. Зрение было затуманено, и ему потребовалось собрать все свои силы, чтобы поднять руку и растереть пульсирующую боль в висках.
– Где мы? – спросил он. – На Западе?
– На Западе? Нет, мы все еще в пещере на уступе горы Клонящегося Тома. Ты был без сознания несколько часов.
Он сглотнул. Казалось, в горле застряла заноза.
– Несколько часов? – Он снова посмотрел на девушку. – Почему ты не оставила меня?
– Разве ты не помнишь последнее, что сказал мне? Ты попросил остаться с тобой.
Воспоминания с болью всплыли в его памяти – все, что произошло на горе. И в последовавшей за ударом темноте ему снились сны, яркие, правдоподобные. Он моргнул и увидел их след, словно Бэйн Губитель прижал большие пальцы к глазам Джека, заставляя цвета поплыть.
– Как думаешь, ты сможешь сесть? – мягко спросила Адайра, и когда юноша неуклюже попытался подняться, она переплела свои пальцы с его и помогла ему.
Он увидел вход в пещеру, залитый дождем. Час был пасмурный, завораживающий. В угасающем свете у его ног, искореженная, лежала арфа.
– Мне так жаль, Джек, – печально прошептала Адайра.
Некоторое время он смотрел на испорченный инструмент. Ему казалось, что часть его умерла, сломалась и канула в небытие, и он изо всех сил старался скрыть нахлынувшую волну эмоций.
Адайра отвела взгляд. Ее распущенные волосы скрывали половину лица, а в прядях собрались капли тумана.
– Что ты думаешь об ответе ветра?
Джек замешкался, вспоминая эти пронзительные слова. Бэйн Губитель выдвинул немыслимое обвинение Мирин, над которым Джек бы посмеялся, если бы недавно не узнал, что его мать когда-то была влюблена в Бреккана.
Он не думал, что Мирин знает, где держат девочек, но кое-что она все же знала и скрывала это годами, вплетая секреты в пледы, которые надевала на него и Фрей.
Джек посмотрел на Адайру. Девушка была бледна; ее губы сжались в тонкую линию. Он беспокоился, что правда может изменить ту робкую связь, которая установилась между ними, и его сердце сжалось. Раскрыть свои подозрения о Мирин означало бы раскрыть свои подозрения об отце.
– Возможно, ветер нас обманывает, – ответил Джек, – но в любом случае я прошу тебя об одном.
Наследница встретилась с ним взглядом.
– Все что угодно.
– Позволь мне сначала поговорить с матерью наедине. Если она что-то знает, то, скорее всего, будет откровенна со мной, когда я спрошу.
Адайра сделала паузу. Джек мог прочесть ее мысли: она хотела пойти сразу к Мирин, хотела получить ответы уже сегодня. Но наследница, кивнув, прошептала:
– Хорошо, я согласна.
Они еще немного посидели в тишине, пока их обоих не сковал холод. Гроза усилилась, и дождь все глубже проникал в пещеру, жаля их лица, словно иглами. В порыве ветра послышался голос, полный страдания. Раздался вздох, похожий на предсмертный. Где-то на острове жизнь угасала, задушенная смертоносным порывом северного ветра. У Джека волосы встали дыбом.
Адайра, должно быть, тоже это услышала. Она стояла и вглядывалась в грозу.
– Как думаешь, ты сможешь спуститься с горы? Я беспокоюсь, что слишком долго отсутствовала.
Джек кивнул, и она помогла ему подняться на ноги. Мир закружился на мгновение, но юноша удержал равновесие, ухватившись за стену пещеры. Адайра, опустившись на колени, сложила арфу в чехол и пристегнула к спине, затем вернулась к нему и протянула руку, чтобы помочь.
Юноша оперся на ее плечо, и вместе они подошли ко входу в пещеру. Но наследница остановилась перед завесой дождя и спросила:
– Почему ты решил, что мы на Западе, когда очнулся?
Ему вдруг стало очень горько, что он не мог прочитать ее мысли. Это бы вызвало подозрения на его счет теперь,