– Но дети?! – возмутилась женщина.
– Где вы их видите? – не удержался от язвительности поручик. – Вот когда появятся, тогда и будет повод для обсуждения. В любом случае, я полагаю, мы сумеем решить этот вопрос самостоятельно.
– Я думала, вы тогда…
– Врал? – резко оборвал её Натан. – В доверие втирался?
На мгновение повисла тишина, в которую поручик глубоко вздохнул, справляясь со злостью, и продолжил спокойным, холодным тоном, ровно как на службе:
– Людмила Владимировна, я очень благодарен вам за такую чудесную и необыкновенную дочь, но прошу впредь воздержаться от попыток без её просьбы вмешиваться в её жизнь, вы уже довольно позабавили уголовный сыск своими инспекциями и интригами.
Вновь повисла тишина – напряжённая, звонкая.
– А я-то, дура, порадовалась, что дочь отдаю хорошему, надёжному человеку, – дрогнувшим голосом проговорила госпожа Брамс, явно обиженная отповедью.
– Людушка, ну полноте, успокойся, – неожиданно уверенно, хоть и мягко по своему обыкновению, вмешался отец семейства. – Отчего же дура? Человек и впрямь надёжный, вон как за неё стоит. Важно же, чтобы Алечка счастлива была, а не идеальной домохозяйкой сделалась, разве не так?
– И ты туда же! – недовольно всплеснула руками женщина. – Вечно ты её балуешь, попустительствуешь глупостям!
– Зато вон какой результат замечательный вырос, – улыбнулся Лев Селиванович, неожиданно проказливо подмигнув молодёжи. – Хватит ругаться, давайте чай пить, самовар стынет.
И Натан с облегчением подумал, что по крайней мере с отцом невесты общий язык найден, и не столь Брамс-старший оказался рассеянным, как это виделось поначалу. А там, глядишь, и мать со временем услышит, поймёт свою дочь и угомонится.
Вечер закончился спокойным прощанием, а не скандалом, и это давало надежду на лучшее.
Эпилог
Если бы Михельсон вправду взялась заключать пари, она бы выиграла: свадьбу действительно справили по осени. Уже в ноябре – несмотря на все усилия, скорее управиться со строительством не удалось.
Соблазн плюнуть и обвенчаться раньше был велик, но Титов с этими мыслями стоически боролся, ответственно подходя к началу новой, семейной жизни. Гораздо сложнее было выстоять против иного искушения, подзуживающего позволить себе с невестой чего-нибудь лишнего, но чрезвычайно приятного, тем более та и не возражала совсем: влюблённым наедине нередко случалось слишком увлекаться поцелуями. Однако и здесь жiвник проявил выдержку и терпение, невзирая на подначки служащих уголовного сыска.
Дом вышел ладный, не стыдно гостей позвать. Небольшой, пока скудно обставленный, но каменный и со всеми удобствами – и с водопроводом, и с просторной ванной, и даже с новеньким нагревателем. Располагался дом по известному адресу – на том самом углу, где прежде стояла заколоченная хибара покойного историка. Поручик – к моменту женитьбы уже штабс-капитан (после поимки топителя и устранения шпиона его восстановили в звании) – рассудил, что общаться с навьями придётся много, зачастую в подземельях, а здесь место со всех сторон подходящее. За лето Натан с помощью всё той же мелкой нечисти уже разведал часть катакомб, расположенную под городом, неплохо в ней ориентировался и знал массу выходов, что оказалось отличным подспорьем в полицейской службе.
Ценный свидетель шишок тоже перебрался в новое жильё, не только весьма довольный переездом, но и ещё исключительно гордый своей принадлежностью к дому середника. Он сделался куда опрятней и солидней: аккуратно подстригал шерсть, достал где-то крохотные лапотки на свою ногу и вообще первое время расхаживал гоголем. Но потом неожиданно ретиво взялся за обязанности домового, нашёл себе где-то помощника – вернее, как узнали хозяева после, помощницу, и оказалось, что поддерживать порядок в доме с такими необыкновенными подселенцами очень просто. Пыль нигде не залёживалась, продукты не портились, одежда не мялась, даже капризный нагреватель работал на удивление ровно.
За прошедшее с поимки Горбача время Натан сумел оценить справедливость слов полицмейстера о спокойствии города С***: кончив то шумное и нервное дело, Титов с наслаждением погрузился в рутину, обнаружив, что жизнь уголовного сыска за пределами подобных грандиозных расследований действительно достаточно размеренная. Удивительное дело: вроде бы постоянно что-то происходило, но всё это совершалось без суеты и той нервозности, которая царила в столице. Это лично поручику по прибытии так «повезло». Можно сказать, проверка нового жителя на вшивость, только не со стороны коллег и своеобразного начальника Охранки, но самого города. Яви его или Нави – тут Титов даже гадать не брался.
А впрочем, может быть, и впрямь повезло, без кавычек? Иначе когда бы он ещё так сблизился с Аэлитой? Ещё, чего доброго, упустил бы барышню, не сумев вовремя оценить по достоинству…
Волшебные «соседи» добавляли хлопот, но немного. Натан быстро привык к принципу их жизни «ты – мне, я – тебе» и находил его весьма неплохим. Простой, соблюдается неукоснительно почти всеми навьями, а тех, например, кто отвечал злом на добро, быстро призывали к порядку свои же. Даже Валентинов, на удивление, присмирел и испытательный срок выдержал с честью.
Привыкнуть к чудесам оказалось нетрудно, но Титов долго искренне дивился, как умудрялся прежде не замечать существования навьев: их было много, да и людей осведомлённых хватало.
Аэлита же, в отличие от Титова, ничему не удивлялась. Гораздо быстрее и легче своего «напарника» принимала новое, с интересом изучала разновидности обитающих поблизости навьев, украдкой мечтая написать по ним монографию. Но пока было не до того: Брамс готовилась к получению на следующий год докторской степени и не могла позволить себе распыляться сразу на многие темы, а свободное время она и так тратила на свою теорию сосуществования двух миров, которая была ещё занимательней. А ещё пылко обсуждала с Натаном дела уголовного сыска, многочисленные, совсем уж не связанные со службой вопросы и чувствовала себя счастливой.
Когда Аэлита получила полное право участвовать в расследованиях в роли эксперта-вѣщевика, её пыл несколько поугас. Нет, всё это по-прежнему казалось интересным, уходить из сыска она не собиралась, но служба лишилась львиной доли своей загадочности и очарования, обзавелась массой скучных рутинных обязанностей, и теперь Аэлита воспринимала её без романтического флёра.
Последний как-то плавно и очень приятно перекочевал в повседневную жизнь. Нельзя сказать, что у влюблённых вдруг появилось много свободного времени или что Натан особенно активно ухаживал за невестой с помолвки до свадьбы, но приятные совместные вечера сами собой вошли в традицию. И даже если за вечер было обронено не больше десятка слов – Титов возился с бумагами, а Аэлита напряжённо вела подсчёты, – одно только присутствие рядом дорогого человека уже доставляло огромное удовольствие.