– Филипп Андреевич, а подскажите, специалисты-мозгоправы в городе есть? – спросил он, помогая судебному уложить тело на носилки.
– Полагаете, это безумец? – легко угадал подоплёку вопроса Филиппов и философски добавил: – Как говорил один хороший доктор и мудрый человек, голова – предмет тёмный, исследованию не подлежит.
– Это значит «нет»?
– Это значит есть, куда без них, но я бы особенно на них не полагался, – пожал плечами судебный медик и скомандовал назначенному помочь с носилками городовому: – Поднимаем! – после чего продолжил: – Но поговорить можно. На Ильинской, сто второй дом, диспансер недавно открыли, суд обыкновенно туда обращается за экспертизой. Ещё есть больница за городом, но близко, вёрст восемь.
– Благодарю, – отозвался Титов, припоминая расположение Ильинской улицы. Выходило сравнительно недалеко от Департамента, в той же части города.
Дошли до машин, там погрузились и распрощались, так что Титов и Брамс опять оказались наедине, если не считать скучающего в стороне шофёра, который отошёл покурить.
– Аэлита Львовна, что там по вашей части? То же, что и в прошлый раз? – полюбопытствовал поручик.
– Не совсем, – задумчиво проговорила она. – То есть умбру, видимо, похожим образом стёрли, но её чуть больше, чем в первом случае. Как будто тело столкнули в воду не сразу. Или, может быть, сразу, но рядом с ним какое-то время находилось что-то ещё.
– А что именно, не можете предположить? Хотя бы примерно?
– Вряд ли – слишком незначительная тень, да и величины такие, что могли бы тысяча вѣщей оставить, – проговорила вѣщевичка, задумчиво качнув головой. Потом нахмурилась и добавила: – Правда, есть смутное ощущение, будто имеется в этих цифрах нечто закономерное и знакомое, чего я никак понять не могу. Я вспомню, если не чудится. Так, а куда нам теперь? – бодро поинтересовалась Аэлита, возвращая поручику китель и усаживаясь в машину.
– В Федорку, – попросил Натан шофёра несколько мгновений спустя, которые потратил на то, чтобы обойти машину и сесть с противоположной стороны. А после уже обратился к Брамс: – У меня к вам очень большая и серьёзная просьба. Постарайтесь, пожалуйста, поскорее закончить расчёты. Сами видите, в каких мы обстоятельствах. Боюсь, двумя смертями дело не ограничится, а у нас слишком мало информации и никаких внятных подозрений. Обещаю, я непременно буду держать вас в курсе, могу даже заглянуть вечером в институт и рассказать, если сумею хоть что-то выяснить. Честное слово, ничего интересного на сегодня в планах у меня нет!
– А что есть? – подозрительно уточнила Брамс.
– Телеграф, психиатр и университет. Хочу поговорить с историками и выяснить, не являются ли такие своеобразные похороны известным ритуалом. А там, глядишь, судебные закончат свою работу и у нас появятся хоть какие-то сведения о второй покойнице, – честно ответил Титов, мысленно молясь, чтобы Аэлита не поинтересовалась, зачем ему телеграф. Интуиция подсказывала мужчине, что вѣщевичка не одобрит визита к язычникам без неё, а ссориться не хотелось. Даже несмотря на испорченный китель.
– Ну ладно, – нехотя согласилась Аэлита. – Только не вечером, приезжайте в обед, не то я совершенно изведусь от любопытства, хорошо?
– Договорились, – с облегчением ответил Натан, с иронией, но очень кстати вспомнив просьбу Брамс-старшей о наблюдении за регулярным питанием её дочери. И забытые на сиденье пирожки сейчас пришлись кстати.
– На телеграф? – понимающе спросил шофёр, когда Брамс выпорхнула из машины и легко взбежала по лестнице, бесцеремонно размахивая небольшим саквояжем с ценными приборами. Растрёпанная рыжая коса, наскоро заплетённая Аэлитой вместо привычного пучка на затылке, кокетливо помахивала белой ленточкой и напоминала лисий хвост.
– Едем, – кивнул Натан.
Глава 8. Заговор
В пути поручик обдумал свои планы на день и внёс в них некоторые изменения. Не о чем ему с психиатром разговаривать. Пока Титов мог предъявить только собственные страхи.
Визит на телеграф много времени не занял, и в Киевский университет отправилась телеграмма с просьбой подтвердить или опровергнуть существование историка Данилы Рогова, а если сведения о таковом имеются, сообщить, куда он делся.
А вот по университету пришлось побегать. Начать с того, что одним корпусом он не ограничивался, и Титов первым делом прибыл не туда, что выяснилось спустя добрых полчаса блужданий по коридорам и переходам весьма запутанного здания. Потом была поездка через весь город на окраину, где для университета совсем недавно возвели несколько корпусов, включая общежитие, и ещё больше часа блужданий по переходам, лестницам и кабинетам среди растерянно пожимающих плечами людей, не способных точно ответить на вопрос, где находится исторический факультет.
Титов сделал небольшое открытие: оказалось, Федорка тоже являлась частью университета, несмотря на отдельное название. В одном из зданий имелось развесистое генеалогическое древо этого уважаемого учреждения, и Институт Небесной Механики висел на одной из его ветвей.
Поиски в конце концов увенчались успехом, и Титов обнаружил не только нужный факультет, но, после непродолжительных расспросов, и человека, способного ответить ему наиболее полно. Вот только занятий у того сегодня не предполагалось, и побеспокоить профессора Введенского предстояло дома. Если деятельный преподаватель никуда не ушёл, а он очень любил прогулки по городу.
К разочарованию Титова, жил Ипполит Степанович на Преображенской, у самой стрелки. И – снова поездка через весь город, который уже начал казаться поручику родным и отлично знакомым. Натан искренне радовался, что утром взял автомобиль, и сочувствовал незнакомому пока историку, которому приходится проделывать этот путь каждый день по два раза. А ещё с иронией думал, что знакомство его с городом начинается весьма своеобразно, с научных умов и прочих представителей общества, обыкновенно избегающих внимания полиции. Один только список подозреваемых из самых опытных и профессиональных вѣщевиков города чего стоил!
Натану повезло: Введенский никуда в первой половине дня не собирался. Сидел на веранде небольшого деревянного домика, пил чай из самовара в обществе, очевидно, своей супруги и был настолько похож на тот образ, который возникает в сознании любого далёкого от науки человека при слове «профессор», что Титов в первый момент растерялся.
Лет шестидесяти на вид, с аккуратной седой бородкой клинышком, в изящных дорогих очках, он даже в домашнем выглядел настолько солидно и представительно, что хоть теперь за кафедру. Да и «домашнее» у Введенского было словно с картины: туфли, брюки со стрелками, светлая рубашка с жилетом и стёганый атласный шлафрок. Супруга профессора была ему под стать: ухоженная, даже сейчас ещё красивая женщина, с толстой полуседой косой, уложенной вокруг головы, и узорчатым платком на плечах.
– Доброе утро, – проговорил поручик, поднимаясь на веранду и снимая фуражку. – Профессор Введенский?
– Он самый, – кивнул тот, вставая гостю навстречу. – С кем имею честь?
– Натан