– Почему, позволь спросить? – ошарашенно уточнил Титов.
– Ну… я… а как же я без службы? И без Федорки? – дрогнувшим голосом спросила она.
– Погоди, а как это связано? – изумился поручик.
– Ну как же? Матушка вечно говорит, что выйду замуж и не до глупостей этих станет – хозяйство, дети, и вообще муж никогда не позволит, чтобы жена там куда-то шлёндала…
– Ну и затейливые же глупости попадаются порой у тебя в голове! – Натан рассмеялся от облегчения.
– То есть как – глупости? – Аэлита насторожённо глянула на него из-под нахмуренных бровей.
– Ты что, в самом деле думаешь, что я только и мечтаю, как дома тебя запереть? – Продолжая улыбаться, он ласково провёл пальцами по её чумазой щеке.
– А зачем тебе тогда вообще жена? – искренне удивилась Брамс.
Титов мысленно ругнул будущую тёщу, которая вместо интриг за спиной дочери могла бы хоть немного поговорить с ней по душам, по-женски. Но потом постарался собраться с мыслями и ответить, да так, чтобы и не наврать, и не испортить всё.
– Когда люди любят, им свойственно желать быть рядом с предметом привязанности. И даром не сдалась мне какая-то там жена – что она, лошадь, что ли, которую в хозяйство приобретают по надобности? Мне ты нужна.
Аэлита несколько секунд напряжённо хмурилась, молча глядя скорее сквозь Натана, чем на него: пыталась осмыслить сказанное, и мужчина многое бы отдал, чтобы проследить ход мыслей вѣщевички и успеть разъяснить какие-то непонятные вещи до того, как Брамс придумает новую глупость.
Когда мама рассуждала о ведении хозяйства и утверждала, что это первейшая женская обязанность, всё было ясно: мужчина женится, чтобы в доме был порядок, а женщина – чтобы мужчина обеспечивал ей спокойную жизнь. Ещё дети, но о них Титов ничего не говорил и, по всей видимости, не думал. А вот зачем ещё нужно жениться, Брамс так и не сообразила: любить ведь можно и без свадьбы!
Любовь в её голове никакой связи с замужеством не имела.
– Я правда смогу заниматься своей работой в Федорке и мне не придётся уходить со службы в сыске? – наконец задала Аэлита самый важный вопрос.
– Слово офицера, я не стану препятствовать твоим увлечениям и службе, – рассмеялся Натан. – Так что уйдёшь, если только сама вдруг передумаешь.
– Тогда согласна! – уверенно кивнула Брамс, окончательно успокоившись на сей счёт и мудро рассудив, что вреда подобное решение не принесёт.
Во-первых, Титов ей по-настоящему нравился, во всём, и Аэлита была только рада разделить его желание быть вместе. Во-вторых, если поручику этого хочется и надо, то вѣщевичке совсем не сложно сделать ему приятно: велика трудность – свадьба! Ну а в-третьих, Аэлита вдруг сообразила, что в случае замужества матушка совершенно точно перестанет донимать её этим вопросом и уже точно никоим образом не сумеет помешать службе.
Что ответила верно, она поняла сразу. Сначала Натан улыбнулся ей – светло, счастливо, – и Аэлите самой от взгляда на него стало тепло и радостно на сердце, а потом ещё и поцеловал так же сладко и нежно, как давеча в подземелье. И всяческие сомнения окончательно выветрились из головы.
– Ну что, невеста, пойдём убийцу ловить? – со смешком предложил Титов некоторое время спустя, прервав поцелуй и вновь бережно погладив девушку по щеке.
Глава 21. Сказки народов мира
Желающего отвезти чумазых погорельцев, несмотря на полицейский мундир и наличие звонкой монеты, удалось отыскать не сразу. Только через четверть пути, которую Брамс с Титовым покрыли пешком, попался синий от пьянства тип на разбитом скрипучем экипаже, запряжённом полудохлой лошадёнкой, который решил, что сидений ему не жалко, особенно если господин добавит сверху. Добавил, куда было деваться.
У дома Меджаджева встретилось подкрепление, вот только совсем не то, которого ожидал Титов. Дом караулили не служащие уголовного сыска с городовыми, которых в окрестностях не наблюдалось, а Бобров собственной неуловимой персоной с несколькими служащими Охранки при мундирах, и это был повод не то что для насторожённости, но для настоящей тревоги. Михаил Павлович бродил по двору, разглядывая местность, и, кажется, попросту дышал свежим воздухом. У калитки внутри стоял часовой, ещё один – у двери дома.
– А вот и пропажа, – со смешком проговорил Бобров, подходя к остановленным привратником сыскарям. – Оставь, свои. Здравствуйте, Аэлита Львовна, Натан Ильич. Рад видеть в добром здравии. Где вы этак разукрасились?
– Встречный вопрос, как вы здесь оказались и для чего? – не стал торопиться с откровениями Титов.
– В двух словах не объяснишь. Пройдёмте в дом, там будет удобнее.
Спорить не стали, присесть в спокойной обстановке было кстати. В дом зовут, не в камеру.
Прежде всего сыскари старательно умыли руки и лицо, а после устроились вместе с начальником Охранки в кухне, у люка в подпол.
С одной стороны, ближе к предмету интереса, а с другой – не хотелось портить мебель в доме, а здесь стояли обыкновенные деревянные стулья без обивки, достаточно обшарпанные.
– Я, если позволите, начну издалека, – заговорил Бобров. Вынул платок, снял свои круглые очки и стал их аккуратно протирать, почему-то ощупью, прикрыв глаза. – Вы что-нибудь слышали о таком фольклорном персонаже, как Баба-яга?
Сыскари переглянулись с одинаковой растерянностью на лицах, но кивнули.
– Сказки всем в детстве рассказывали, – добавил поручик, сообразив, что жеста собеседник не видел.
– Что ж, в таком случае всё немного проще. – Бобров водрузил очки обратно на нос и только после этого взглянул на собеседников – холодно, пронзительно, хищно, совсем по-совиному. – Учёные – исследователи народных сказок полагают, что облик этой особы и сама её суть сводятся к посредничеству между миром живых и миром мёртвых – Явью и Навью. На деле всё обстоит несколько иначе.
– На деле? – вырвалось у Титова нервное.
Захотелось ущипнуть себя и потрясти головой. Ладно встреча с дивью, но начальник Охранки, рассуждающий о подлинной природе Бабы-яги, решительно не укладывался в голове.
Бобров сдержанно улыбнулся уголками губ – бесстрастно и равнодушно.
– Исследователи не ошиблись, она на самом деле посредник и, если угодно, в итоге третейский судья между Явью, «явным» миром людей, и живущей с ней рядом Навью, «неявным» миром… нелюдей. Поговаривают ещё, будто существует некая Правь, где живут боги и куда отправляются души умерших, но этот вопрос я опущу как посторонний.
– Это очень познавательно, но какое отношение всё это имеет к вашему здесь присутствию и лабиринтам под городом? – Титов предпринял ещё одну бесполезную попытку вернуть его в рациональное русло.
– Имейте терпение. Насколько я вижу, Навь вот-вот откроется вам окончательно, так что я взял