– А может, её заморочили? Ну вот как нас – бука. Если мы уже решили, что сообщник – навь.
– Что-то у нас с тобой сплошная чертовщина в деле выходит. Надо, надо с навьями поговорить обстоятельно! Может, они и про сородича своего чего расскажут. Со слов Боброва выходит, что у этих существ нет нужды ссориться с людьми, отчего же одно из них в интриги полезло?
– А может, это шпион? – предположила Брамс азартно. – Бобров же говорил про чужих навьев, которые в войне участвовали, отчего бы и тут не подсобить своим.
– Почему шпион? – озадачился Натан.
– Ну не знаю, обычно так скрываются именно шпионы. В книгах, имею в виду, – несколько смутилась Аэлита.
Титов усмехнулся, а потом улыбка медленно сползла с его лица.
– А и впрямь, – проговорил поручик. – Одно к одному складывается. И ниточка ко «Взлёту» сразу становится понятной. Секретов там полно, да и замешан во всём этом деле сильный вѣщевик. Навалова – проститутка, причём пользовалась успехом у мужчин солидных, с положением. Может, к ней кто из высокопоставленных лиц завода захаживал! Русакову надо список её постоянных клиентов показать, вдруг признает!
– А зачем её вообще убили? Ну, Навалову?
– Да леший знает, – поморщился Титов. – Может, наглеть начала, может, подозревать что-то, а может, надобность в ней отпала. В последнем случае у нас есть нешуточный повод для беспокойства: если от неё избавились, получается, злодей добился поставленной цели. Вызнать бы у кого сведущего про Навь побольше, не хочется к этим существам без подготовки соваться. В сказках это ни к чему хорошему не приводит, и, думается мне, неслучайно… А давай-ка мы к языческому старосте наведаемся! Похоже, про местную нечисть Рогов знает не меньше Боброва.
– Поехали! – оживилась Аэлита, чем вызвала у поручика понимающую улыбку.
– Надо только узнать у Михельсон, не присылали ли документы из Киева. Ещё бы за Горбачом проследить, уж больно много к нему вопросов, но сделать это незаметно вряд ли получится. Особенно если замешаны потусторонние силы, – сказал он, собирая свои записи.
Визит в двадцать третью комнату не затянулся. Михельсон на месте не оказалось, они осмотрели окрестности стола Элеоноры, но ничего похожего на письмо из Киева не нашли.
Глава 23. Чужой среди чужих
Погода радовала: по ослепительной, по-весеннему яркой лазури плыли пушистые облака, и каждое из них вместе с тенью приносило порывы сырого, прохладного ветра. Тот облизывал разогретый солнцем мир и людей и дарил облегчение. Зыбкое зеркало речной глади дрожало мелкой волной и рассыпало слепящие блики. Самое то с возлюбленной на лодке кататься, как с иронией отмечал поручик, поглядывая на довольную поездкой Брамс.
Натан вдруг осознал, насколько ему повезло, что Аэлита работает в сыске. В другой ситуации ему бы пришлось разрываться между службой и её обществом, а так – совмещают приятное с полезным.
Помолвка с Храбровой… Сейчас Натан понимал: Александра оставалась с ним потому, что не особо интересовалась Титовым как таковым, и в какой-то мере поручик сам, собственным невниманием подтолкнул невесту в чужие объятья. Храброву это не оправдывало, она могла бы разорвать отношения, но толику вины он и сам нёс.
Ну что ж, главное, выводы из той истории он извлёк и не станет повторять предыдущие ошибки.
Обстоятельства встречи со старостой повторились: он снова ожидал гостей наверху, у начала тропы.
– Доброго дня, – первым поздоровался Титов.
– И тебе не хворать, поручик, – усмехнулся язычник. – Невесту-то, красавицу свою, представишь?
– Да, конечно. Аэлита, знакомься, это местный староста, Данила Рогов. Аэлита Брамс, эксперт-вѣщевик.
Бывший историк бросил на Натана насмешливый взгляд, но девушке приветливо кивнул и аккуратно пожал её ладошку – тонкие девичьи пальцы в здоровенной «лопате» старосты буквально утонули.
– А почему вы решили, что невесту? – полюбопытствовала Брамс.
– Ну а кого ещё? – с улыбкой спросил староста, вновь хитро покосившись на поручика. – Того гляди съест – вон как облизывается, когда смотрит!
– В прошлый раз у вас получалось остроумнее, сдаёте, – поморщился Титов. – Аэлита, всё просто. Он осведомлён о навьях, середниках и прочем, а ещё отличается завидной наблюдательностью и не мог не заметить колечко на твоём пальце.
– Ну извини, Титов, не было времени подготовиться! – расхохотался язычник, разводя руками. – Я тебя ожидал, но не так быстро. Бережняку, чтобы в силу войти, обычно поболе времени надо.
– И что могло на это повлиять? – спросил поручик.
– А это уж ты мне скажи, как ты со своей зазнобой так быстро столковались, – вновь засмеялся он.
– Объяснитесь, – недобро нахмурился Натан.
Рогов понял по его лицу, что хватил маху, и дурачиться перестал.
– Легче, поручик, легче. Я в твою жизнь не лезу и судить никого не берусь. Бережняк тем быстрее силу набирает, чем больше пара вместе времени проводит, обыкновенно это всё только после свадьбы случается, – пояснил он.
– Ну да, или после седмицы совместной службы в сыске, – смягчился Титов, улыбнувшись и весело глянув на Аэлиту, которая подтекста не поняла и потому слушала со спокойным любопытством.
– Рассаживайтесь, гости дорогие, – пригласил Рогов, проводив сыскарей в свою, уже знакомую Натану, избу. – И рассказывайте, зачем пожаловали.
От такого простого и справедливого вопроса Титов растерялся: направляясь к язычникам, он отчего-то был уверен, что хитрый староста и сам прекрасно знает, что нужно рассказать.
– Для начала расскажите о середниках. Главным образом возможности и обязанности.
Староста усмехнулся в усы, слегка качнул головой в ответ каким-то невысказанным мыслям, но заговорил.
О природе бережняка он ничего нового не сказал, а вот долг разъяснил подробнее. Середнику вручалась нешуточная власть и над навьями, и над людьми, которые касались тонкого мира, – ведьмами, ведунами и прочей чистью и нечистью. Она ограничивалась вопросами общения и соприкосновения двух миров, но зато на этой грани слово бережняка было нерушимо, и оспорить его решение могла только сама Навь. Он должен был распутывать несогласия и стычки, выступая судьёй, и наказывать виновных. Обыкновенно из соображения «око за око», однако возможность смягчения приговора оставалась на усмотрение середника. Как такового свода законов у этих существ