…Я стоял на деревянной стене Кашлыка, сжимая в руках одну из подзорных труб, что успел смастерить за последние недели. Холодный сибирский ветер пробирался под кафтан, заставляя поежиться. Рядом со мной Ермак молча разглядывал приближающееся войско через такую же трубу. Его лицо оставалось непроницаемым, но я видел, как напряглись мышцы на его скулах.
— Матвей, глянь-ка сюда, — атаман протянул трубу Мещеряку. — Что скажешь?
Матвей долго всматривался в даль, потом медленно опустил трубу и покачал головой:
— Много их, Тимофеич. Как саранчи. Тысячи и тысячи.
Я перевел взгляд на равнину перед городом. Даже без подзорной трубы было видно, как земля словно почернела от множества всадников. Татарское войско растекалось по степи, занимая позиции. Солнце отражалось от оружия, создавая впечатление, будто к нам приближается сверкающее море.
Савва Болдырев стоявший слева от меня, сплюнул через стену:
— Ну что, братцы, справимся? В прошлый раз ведь справились. А их тогда тоже немало было.
— То в прошлый раз, — отозвался Прохор Лиходеев. Он прищурился, разглядывая вражеский стан. — Боюсь, в этот раз они поумнее себя поведут.
Матвей Мещеряк вздохнул.
— Не каркай. Кучум, хоть и хан, а все одно татарин. Горячая у них кровь, долго хитрить не станут.
Вокруг нас на стенах толпились другие казаки. Я замечал страх в глазах молодых. Ветераны держались увереннее, но и они то и дело крестились, глядя на татарское море.
— Гляди-ка, вон и сам Кучум, — Прохор указал на группу всадников в богатых одеждах, остановившихся на пригорке. — В красном халате, на черном коне.
Я навел трубу. Действительно, пожилой человек в ярком халате, окруженный воинами в блестящих доспехах, осматривал наши укрепления. Даже на расстоянии чувствовалось его спокойствие и уверенность.
— Сволочь старая, — процедил сквозь зубы Иван Кольцо. — Небось думает, что на этот раз точно нас передавит.
Рядом с нами на стену поднялась группа местных жителей — тех из татар и остяков, что остались в городе после нашего захвата. Они с ужасом смотрели на приближающееся войско. Одна женщина тихо заплакала, прижимая к себе ребенка.
— Эй, баба, чего ревешь? — окликнул ее один из казаков. — Все будет хорошо.
Но я понимал ее страх. Если Кучум возьмет город обратно, участь тех, кто остался под властью казаков, будет незавидной.
Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая степь в багровые тона. Татары продолжали обустраивать лагерь. Некоторые воины подъезжали ближе к стенам, но не настолько, чтобы мы могли выстрелить. Они что-то кричали на своем языке, размахивали саблями.
— Дразнят, — пояснил Прохор. — Хотят, чтобы мы порох зря тратили.
— Не дождутся, — Ермак повернулся к собравшимся. — Слушай мою команду! Без приказа не стрелять! Порох беречь!
Время тянулось медленно. Казаки переминались с ноги на ногу, поправляли оружие, перешептывались. Кто-то достал кусок хлеба и принялся жевать. Другой точил саблю, хотя она и так блестела.
— Может, ночью ударят? — спросил молодой казак, стоявший рядом.
— Вряд ли, — ответил я. — В темноте им труднее будет. Скорее всего, дождутся утра. Но готовыми быть надо.
Старый казак Семен, участвовавший еще в походах на Волге, мрачно усмехнулся:
— Дорого продадим свои жизни, коли что. Не первый раз помирать собираемся. Но вот удастся ли отбиться… — он покачал головой. — Больно уж много их, прости Господи.
— Цыц, Семен! — одернул его Матвей. — Не к ночи будет такие речи. С нами Бог и правда. А у них что? Только числом берут.
Но я видел, что сомнения грызут не только Семена. Даже бывалые воины с тревогой поглядывали на вражеский стан, где все прибывали и прибывали новые отряды.
Темнота наступала быстро. Внизу, в татарском лагере, запылали сотни костров, образуя огненное полукольцо вокруг города. Жуткое и завораживающее зрелище.
— Красиво, зараза, — проворчал Иван Кольцо. — Как в преисподней.
Ермак долго молчал, глядя на вражеские огни. Потом резко повернулся:
— Все! Хватит без толку пялиться! — его голос разнесся по стене. — Нечего тут стоять. Высыпайтесь, завтра будет битва. Ночью, скорее всего, не нападут. Но быть готовыми надо. Колокол ударит, люди прокричат — сразу с оружием на стену!
Он обвел взглядом собравшихся:
— Лука, расставь усиленные караулы на каждую сторону. Остальные — по домам и в казармы. И чтоб выспались! Утром понадобятся силы.
Казаки нехотя начали спускаться со стен. Многие оборачивались, бросая последние взгляды на вражеский лагерь.
Он кивнул и пошел вниз. Матвей и Савва последовали за ним, о чем-то тихо переговариваясь.
Я еще раз посмотрел через подзорную трубу на татарский лагерь. Там кипела жизнь — воины ужинали у костров, чистили оружие, молились. Где-то играла дудка, и ее заунывная мелодия долетала до наших стен.
У нас все было в порядке, мы всю зиму готовились к приходу врагов, но тревога не отпускала. Я прекрасно понимал — завтра решится наша судьба. Либо мы отобьемся и удержим Кашлык, либо…
Об альтернативе думать не хотелось.
Глава 25
Я проснулся от холода, пробиравшегося сквозь щели в бревенчатой стене. Даша спала. Одевшись и захватив оружие, я вышел на улицу.
Утренний туман медленно полз над Иртышом, растворяясь в бледном свете зари. Кашлык просыпался — слышались голоса часовых, где-то заржала лошадь, звякнуло железо. Я поднялся по скрипучей лестнице на крепостную стену.
На стене уже стояло много людей, среди них виднелся Ермак и почти все сотники. Я подошел к ним, и то, что увидел, заставило меня выругаться сквозь зубы.
За ночь пейзаж изменился кардинально. На расстоянии примерно двухсот метров от стен, почти по всему периметру города, вырос земляной вал. В утренней дымке я различал правильные очертания бреш-парапета — земляного укрепления, насыпанного с использованием фашин и габионов. Плетеные корзины, набитые землей, торчали из вала через равные промежутки. Все было сделано грамотно, по всем правилам фортификационной науки. Слишком грамотно для кочевников, которые еще вчера полагались только на скорость конницы и меткость лучников.
— Это тот самый русский инженер-предатель их научил, — сказал я Ермаку, не в силах скрыть профессиональное восхищение пополам с тревогой. Работа была выполнена качественно. Он явно знал толк в осадном деле.
Атаман медленно повернул ко мне голову. Морщины на его лице казались глубже обычного, а в глазах читалась усталость человека, повидавшего слишком много войн.
— Похоже на то, — согласился он, снова переводя взгляд на вражеские укрепления. — Раньше татары так не делали. Видать, теперь хотят атаковать по уму, а не только напором да криками.
Я достал из-за пазухи подзорную трубу.
— Стреляли по строителям? — спросил я, наводя трубу на вал.
Мог бы и не спрашивать.