Только он ушел, Лэйгун принялся стенать, жалуясь на жажду, и добросердечная девочка (вспомним Гюльчатай из «Белого солнца пустыни») дала несчастному несколько капель. Громовник сразу повеселел и велел детям выйти из дома. Когда дети выбежали, страшный гром потряс небо и землю. Лэйгун вырвался из своей клетки. Прежде чем подняться на небо, он вырвал свой зуб и велел детям посадить его в землю: когда начнется потоп, они смогут спрятаться в выросших из земли плодах.
Выдающийся русский филолог А. А. Шахматов записал у мордвы-эрзи замечательную свадебную песню, исполнявшуюся при приготовлении свадебного каравая:
Перьть, перьть, благый бурьгине,
Уж перьть ёнкски пурьгине,
И серьгедеть вергедеть,
Каракарчи васыдить.
Перевод этого текста таков:
Со всех сторон злой гром,
Уж со всех сторон молния,
И закричат, и блеснут,
При встрече соединятся.
Из последующего текста выясняется, что весь этот гром и молния гремят и освещают дом отца жениха, куда должна прибыть невеста. Почему об этом поется в свадебной песне, нам поможет прояснить мордовский миф, записанный русским писателем А. Мельниковым-Печерским. Громовник Пурьгине-паз решил жениться на земной девушке, имя которой Сыржа — «Заря» — может выдавать небесное происхождение. Но во время брачного пира громовержец впал в неистовство, принялся с грохотом сотрясать стол, а потом его взгляд засверкал молнией, дом загорелся, а жених с невестой вознеслись прямо на небо…
Обозначение грома и громовержца в мордовском языке заимствовано из балтийского: там громовник именуется Перкунас. Он тоже оказывается героем свадебных песен, но там его гнев вполне определенно мотивирован: Перкунас участвует в небесной свадьбе месяца и солнца, но месяц изменяет солнцу с утренней зарей, и Перкунас разрубает его мечом — так объясняется убывание луны. Для истории мифологических сюжетов прибалтийских народов существенно, что гневливый громовник есть и в мифологии финнов: когда небесный бог Укко ссорится со своей женой Рауни, гремит гром и начинается плодородный дождь. Мотив же небесной свадьбы солнца и луны известен и финской, и саамской мифологии — повсюду, где племена балтов жили по соседству с финнами. У финнов этот миф точно повторяет балтский: земную девушку сватают солнце и месяц, но она предпочитает сына Полярной звезды.
Миф о женитьбе громовника широко распространен у индоевропейских народов: громовержец оказывается супругом земной богини, которая вдобавок изменяет ему с хтоническим — змеевидным существом (впереди у нас рассказ о сатане, превратившемся в змея, и соблазне, приведшем к грехопадению первых людей в Библии), так что не напрасно гневается бог грома. Существует даже реконструкция той мифологической фразы, которая еще в эпоху праиндоевропейской общности описывала расправу громовержца над обидчиком. Индолог Я. В. Васильков обратил внимание, что эта фраза напоминает зачин мордовской песни: «Перьть, перьть, благый бурьгине». Мордва оказалась наследницей древнейшей индоевропейской поэтической формулы, хотя индоевропейский миф, видимо, был передан ей уже при позднейшем балтийском посредстве [24].
Миф о гневливом небесном боге напоминает нам сюжеты, связанные с низвержением на землю строптивой или неверной небесной богини: там она становится хтонической богиней плодородия или даже правительницей преисподней [25]. Это распространенный вариант космогонического мифа о разделении неба и земли, и о нем еще пойдет речь.
Но миф о «священном браке» небесного бога и земной богини связан, как правило, и с антропогоническим мифом. В китайской традиции гнев громовника, казалось бы, не имеет отношения к происхождению людей, однако и здесь сюжет завершается антропогонией.
Победитель Лэйгуна обнаружил бегство бога и понял, что нужно ждать беды. Он тут же стал строить железную лодку. Дети же играли с подаренным им зубом, посадили его в землю, и — о чудо! — на их глазах из него вырос росток, а на следующий день — огромный плод. Это была тыква-горлянка. Любопытные дети отрезали ее верхушку и внутри обнаружили не семена, а множество зубов. Дети повыковыривали зубы, а сами забрались внутрь огромной тыквы.
На третий день хлынул невиданный ливень. У детей было убежище, отец же вскочил в свою железную лодку. Вода все прибывала и достигла небес. Отец подплыл к самым небесным вратам и принялся колотить в них. Тогда дух неба велел дождю прекратиться. Вода спала так же быстро, как поднялась, и несчастный герой упал вместе с лодкой с небес на землю, разбившись насмерть. Тыква же была мягкой и лишь подпрыгнула несколько раз, упав на землю.
Дети выбрались наружу и увидели, что все люди на земле погибли. Лишь Фуси и Нюйва остались на земле и получили прозвание «братец-тыква» и «сестрица-тыква». Небо еще не настолько отдалилось от земли, чтобы стать недосягаемым, и дети по лестнице могли добираться до небесного дворца и играть там.
Когда дети выросли, брат захотел жениться на сестре. Та помнила о древних запретах, но ведь они были единственной парой на земле. Вскоре Нюйва родила бесформенный комочек мяса. Супруги удивились, разрезали его на кусочки и, завернув в ткань, отправились в небесный дворец. Порыв ветра вырвал у них сверток, мясные комочки упали на землю и превратились в людей. Упавшие на листья получили прозвания по листьям, упавшие на стволы деревьев — по деревьям: так возникли разные роды людей.
Мифологические рассказы о тыкве, из которой появились новые поколения людей, популярны в Восточной Азии.
Мон-кхмеры в Лаосе рассказывают о том, как брат и сестра поймали крысу, та предупредила их о грядущем потопе и посоветовала спастись в полом стволе дерева. После потопа по совету птицы они поженились. У женщины родились две тыквы. Однажды она уронила пест и разбила одну из тыкв — из нее вышли народы тай, лао и другие. Нагретым куском железа, как кочергой, она проткнула другую тыкву, и вышли люди кхму: их кожа темная, потому что они испачкались в угле. Осколки тыкв превратились в скалы около деревни, именуемой «Деревня тыквы».
У народа шан (Мьянма) известен миф о том, как во время потопа спасся только мудрый Литлонг. Небесные божества велели ему построить плот, в который было разрешено взять только корову. Когда потоп кончился, на обсохшей земле начался пожар, но Литлонг вновь уцелел: он рассек живот у коровы и там укрылся. В желудке коровы он нашел два семени тыквы и посадил их. Выросшие огромные тыквы были прожжены молнией бога-громовника Линлауна; из одной вышли сами шан, из другой