— Спасибо, Николай Аристархович. Сергей Игоревич, запишите себе. Сразу ставите «диким гусям» жесткое условие — весь экспорт из подконтрольных им стран исключительно в Россию и нашим вассалам. На внешний рынок только излишки.
— Приоритет нашим компаниям, — кивнул Шаховской. — Помню. Наши принципы превыше всего. Но придется подключать негров к нашему рынку. Какие условия?
— Сами разберетесь. Самым первым самые лучшие условия. Не мне вас учить, Сергей Игоревич.
— Бокситы в Африке есть?
— Не могу сказать, Константин Ермолаевич. Хром есть. Золото есть. Уран должен быть.
— Уран, это хорошо, — согласился Беспятов. — Наша цветная металлургия скоро встанет без бокситов. Пока промышленники наводят мосты с Латинской Америкой, но цена сразу выше рынка. Хотелось бы получить более дешевое сырье. В крайнем случае восстановить поставки из Австралии и других британских доминионов.
— У нас многие задыхаются без сырья, — нахмурился император. — Именно для того я вас собираю каждое утро чтоб вопросы решать. Что у нас следующее на повестке?
После первого совещания почти без перерыва началось следующее. Состав участников поменялся, кто-то ушел, появились новые люди. Хотя министра Иностранных дел с его товарищем отпустили, но Николай остался. Спрашивать бесполезно, император сам решает: кто и почему ему в данный момент нужен. Николай подозревал, что это не прихоть, а опыт и способность просчитывать партию ходов на пять вперед.
Десять минут, чтоб переключиться, взбодриться кофе, чаем, сбитнем по желанию, заглянуть в кабинку уединения. Все мы люди, что уж там. Николай успел проверить сообщения в служебной говорилке.
Совещание секретное. Император нахмурил брови, уловив его взгляд адъютант парой коротких фраз попросил на выход помощников, секретарей и прочих причастных. Сам же офицер вышел последним и закрыл за собой дверь.
— Господа, вопрос назревший. Я намеренно никого заранее не предупреждал, — внес ясность император. — Полагаю все известно, наши сети передачи данных, сети интерсета работают по нашим национальным стандартам. До сего момента у подавляющего большинства моих подданных и союзников нет связи с заграницей. Телефонные аналоговые каналы, старые протоколы телевещания не в счет. Прошу ответить на один вопрос: нужно ли нам включаться в общепланетарные сети интерсета? Что у нас для этого готово?
— Нужно, ваше величество, — грохнул министр связи Владимир Каппель, воздев при этом кулак.
— Почему?
— Информация. Мы не можем вариться в собственном соку. Нам нужна оперативная связь, обмен информацией, мы можем и должны переварить этот вселенский дурдом вокруг нас. Нам важно чтоб нас читали, видели, слышали по всему миру. Только так мы сможем повернуть этот бордель к правде.
— Спасибо, Владимир Антонович, — по лицу государя читалось, что именно этот ответ он и ждал.
— Мы готовы, — генерал-полковник Гернет начальник знаменитого Третьего Отделения Канцелярии скрестил руки на груди.
Командир Отдельного Корпуса жандармов молча кивнул. Николай же предпочел вообще не реагировать. Молодой советник искренне полагал вопрос не существующим. Все равно придется включаться, чем быстрее, тем лучше. Если не мы, то соседи подключатся к нашим сетям. То же самое, но времени на это уйдет куда больше. В свое время еще до Катаклизма он на пару с Шаховским прорабатывал этот вопрос, стартовые условия тогда предполагались куда худшие.
— Готовы?
— Да, ваше величество, — уже спокойным уверенным тоном. Господин Каппель совершенно не сомневался в своем ведомстве. — Проблема с оборудованием решена. Все операторы связи поставили нужные системы перекодирования данных. Линии связи восстановлены. Проблему совместимости решили. Спасибо промышленникам, буквально за недели построили оборудование. С программной частью тоже все решается. Совместимость не полная, но мы можем переваривать потоки из-за границы.
Николай при этих словах хитро прищурился. Уж он то знал, что вопросы совместимости начали прорабатываться еще до Катаклизма. Тогда это были странные очень секретные задачи для нескольких казенных компаний. Сейчас уже высшая секретность. Прямо об этом не говорилось, но человек и так прекрасно видел, все, абсолютно все связанное с его не свершившимся проектом похоронено так, что и следов скоро не останется. Даже если кто из причастных проговорится, это все завалят такой горой информационного мусора, что не раскопать. Самые пытливые любители тайн сочтут это очередным жидо-марсианским заговором, или реинкарнацией мифа о Штрассеровских лагерях смерти.
— Все вы хорошо знаете, что творится в информационном пространстве наших конкурентов, — последнее слово императора заставило насторожиться.
— Хочу напомнить всем не столь давнюю историю. События всего столетней давности. Владислав Кириллович, — укол в адрес жандармского генерала Мамантова. — Именно неготовность ваших предшественников, неспособность парировать информационную агрессию против России в царствие Николая Александровича чуть было не привели нас всех к трагедии. Вы по долгу службы должны знать, что в прошлом случилось у соседей, как в этом больном мире нас столкнули в пропасть самыми что ни на есть благими намерениями. Вы должны знать, как используются информационные технологии, каких высот достигли пропаганда, методы психологической войны в этом мире. Еще раз хочу спросить: мы готовы к вызову? Мы сильные?
Слова императора заставили всех собраться. Он вроде бы подводил к однозначному ответу, однако люди давно с ним работавшие знали, это не так. Прежде всего государь ждет честный ответ. Верноподданнические заверения ему не нужны.
— Мы тоже не стоим на месте, ваше величество, — слова начальника Третьего Отделения прозвучали в полной тишине. — Я лично считаю наше общество союзом сильных свободных русских людей. Верю в своих людей и наших сограждан. Справимся. Бог на нашей стороне.
— Меньше пафоса, Петр Михайлович. Уж больно вы грозный.
— Пока не ввяжемся в драку, противника не почувствуем. А будем сидеть в изоляции, нас зажмут, как девку на сеновале.
Шутка пришлось ко двору. Каппель громко расхохотался, глаза императора лучились чистой радостью, генерал-лейтенант Мамантов видно было еле сдерживался чтоб не заржать по- лошадиному.
Владислав Мамантов первым же вернулся к делу.
— Это все верно, хорошо сказано, но государь поставил правильный вопрос. Мы обязаны донести до всех в этом мире нашу правду. Однако, стоит понять, все СМИ и информационные каналы, все говорилки, ленты и агоры у наших конкурентов заражены ложью. Над всем этим жесткая система контроля и цензуры. Да, господа, я знакомился с материалами. Волосы дымом встают. Однако, я полностью согласен с соратниками, обороной войну не выиграть. Пора открыть шлюзы.
— Быть по сему, — император резко провел ладонью над столом. — Владимир Антонович, взрывайте плотину.
— Жаль сегодня понедельник. Я бы предпочел открыть внешний доступ с пятницы на субботу.
— Почему?
— Понял, — тихо выдохнул Николай, ухватившись за голову.
Впрочем, его реакция вызвала только снисходительно усмешки и дружеских хлопки по плечу от более опытных людей.
Для Николая совещание не закончилось. Император просил задержаться. После того как закрылась дверь Владимир потянулся, заразительный зевнул, затем направился к электрическому самовару на отдельном столике.
— Тебе тоже чай?
— С лимоном. Черный.
— Я тебя специально оставил послушать. Ты единственный кроме меня кто понимает, с чем мы столкнулись.
— Я тоже многое не понимаю. Особенно политику Германии. Им же изначально не выгодно было давить на Федерацию. Наоборот, могли многое выиграть, встав на правильную сторону.
— Они надеялись быстро победить. Неверная оценка, ошибки планирования, доминат идеологии над здравым смыслом. Видишь, в больном мире все решения изначально дефектные. Николай, кто мы с точки зрения западных европейцев?
— Не могу сказать, — князь взял чашку с чаем и помешал ложечкой. — Они разные. У каждой группы, каждой силы свой взгляд. Но для левых социалистов мы чужие и ущербные.