— Как мне вас отблагодарить? — искренне обрадовался Максим, когда приглашение в школу вылилось в такой вот интересный разговор.
— Его благодарите, — школьный священник поднял перст. — Я делаю свое дело.
— И вам спасибо. Очень помогли.
— Вы русские, Богу молитесь, службы не пропускаете. Остальное само приложится, — улыбнулся в бороду Матфей.
Священник не обманул. Все решилось очень быстро. Таким образом младшие Марковы нежданно-негаданно оказались пристроены на целых три недели лета. Скаутский лагерь на берегу Волхова. Не элитный, не специализированный черносотенный, туда случайному человеку не попасть. Однако, так даже лучше, меньше нагрузки, больше свободного времени.
Дождь не повод нарушать привычный распорядок. После завтрака Максим вышел из дома на прогулку и пробежку. У торца дома навстречу попался новый жилец из собратьев по несчастью. Митрофаныч о нем рассказывал, но самому вживую встретить выдалось только сегодня.
— Добрый день! — встречный рыхловатый мужчина с обвисшими землистого цвета щеками махнул рукой.
— Здравствуйте! — Максим узнал его. В Новгороде не встречались, хоть и жили в одном доме. Максим изначально построил себе плотный распорядок жизни, удовольствия в пустопорожних разговорах с соседями никогда не находил.
— Извините за беспокойство. Вы тоже политический мигрант?
— Экономический.
— Вот это по-нашему, — улыбнулся сосед.
Вот теперь точно, все сомнения исчезли. Максим видел его один раз в Турции после катаклизма. Тот самый господин в широкополой шляпе и шортах возмущавшийся тем, что «Россию захватили белодельцы». Как видно, исторический факт не помешал человеку зарегистрироваться мигрантом, и видимо получать социальное пособие в царской России.
— Кстати, забыл представиться. Борисфен Михайлович.
— Очень приятно. Максим Викторович, — Марков еле сдержал рвущийся наружу смех: уж больно оригинальное у человека имя.
— Вы уже третий наш человек в этом районе. Предлагаю не теряться, русские всегда русским помогают.
— Спасибо.
Продолжать разговор желания не было. Максим вежливо попрощался и ускорил шаг. Утренняя пробежка и тренажеры в парке куда лучше болтовни на тротуаре с видом на парковку. Как следует размявшись, уже неторопливым шагом покидая спортивную площадку Максим вновь встретил нового соседа.
Борисфен Михайлович играл в шахматы в компании пожилых господ. Сосед сосредоточенно думал над комбинацией на доске потому и не замечал ничего вокруг. Максим Викторович же предпочел не мешать, увы, шахматы не являлись его любимым развлечением. Дело хорошее, мозги развивает, но как раз особых способностей к этой игре Максим в себе и не находил.
Третий раз за день судьба свела с Борисфеном ранним вечером. Максим шел от автобусной остановки, возвращался из конторы. Трудовой контракт подписан. Завтра на работу, вводный инструктаж, знакомство с коллективом, давно забытым делом. Планов громадье. Компания Максима не разочаровала, адекватные люди, вежливые. Зарплата вся официальная, об иных вариантах, кажется, здесь не подозревают. Хотя Максим считал, что не афишируют. Уж извините, но «серый» найм низкоквалифицированной рабсилы практикуется везде, где есть налоги. Люди везде одинаковы, никто не любит отдавать государству долю честно заработанного.
Сосед был не один. Курил на скамейке с Митрофанычем. При этом оба что-то с жаром обсуждали. Митрофаныч на удивление выглядел трезвым.
— Максим Викторович, рассудите нас, — Митрофаныч развел руками. — Господин Пороженкович завел крайне любопытный разговор о народной демократии. Вот вы как считаете, кто ближе к народу, социал-демократы или черносотенцы?
Максим чуть не поперхнулся от изумления.
— Плохо ориентируюсь в политике. У меня и избирательных прав нет, имущественный ценз не прохожу.
— Вот и вопрос возникает: кого представляет Дума? Где справедливость, когда у части населения нет прав?
— Права у меня есть, Борисфен Михайлович. Подозреваю, у вас тоже. Иначе не получили бы социальное жилье, — сухо прозвучал ответ. Спорить о политике во дворе Максим не собирался. Тем более в такой специфичной компании.
Однако, вежливо отвязаться от соседей не удалось. Слово за слово втянулся в разговор. Борисфен пытался развернуть тему социальной политики и справедливости, но наткнулся на вежливое неприятие Максима и явно черносотенные взгляды Митрофаныча.
— Если так пошло, вы до Катаклизма в том мире за кого голосовали?
— Я вообще на эту дурь не ходил, — прозвучал уклончивый ответ. На самом деле Максим легко просчитал следующий вопрос Борисфена и не собирался углубляться в бесполезный спор ни о чем. — А вы кого поддерживали?
— Наших конечно. Я еще до четырнадцатого был за коммунистов.
— Странно, почему тогда поехали в Россию? Ведь еще в Румелии должны были выяснить, что от компартии здесь в Думе ровно один депутат, да и тот потомственный граф, а социал-демократов как пальцев на одной руке.
— Знаете, Максим Викторович, я всегда за Россию. Как тогда с Крымом и Севастополем вернулся в родную гавань, так и сейчас в одиночном плавании взял курс домой.
— Так вы из Севастополя? А почему тогда в Новгород поехали? Все же климат в Таврической губернии куда лучше, море, солнце.
— Был там. Не понравилось. Знаете, ничего родного не осталось. Совсем ничего. И дорого очень.
— Таврическая «Вотчина синематографа», — с этими словами Митрофаныч выдохнул в небо густую струю сигаретного дыма. — В Симферополе киностудии, куча актрисок, почитателей и режиссеров. На побережье один сплошной курорт. Бывал я там, интересные места, но слишком уж людные. Не каждому подходит.
— Тоже правильно. На пособие выжить можно. Но все не то. Все не так. Я ведь вырос в Севастополе, еще красные флаги над городом застал. Совсем немного до пионерии не дотянул. Потом пошло, сами знаете… — тяжелый вздох. — В Севастополе наших дождался, самооборону поддерживал. На референдуме час в очереди стоял чтоб проголосовать за возвращение домой.
— Так историческая часть города, говорят, с досоветских времен мало изменилась.
— Врут. Все изменилось. Советского центра нет. Даже улицы другие. Хуже всего не это. Хуже всего жить на окраине, в районе высотной застройки в пяти минутах ходьбы от проспекта адмирала Колчака.
— Командующий Черноморским флотом. Провел Босфорскую десантную операцию. Один из первых кто массово применил авианесущие суда в сражении. Поднял русский флаг над Константинополем, — подготовка к защите диплома требовала знаний по истории. Так что, Максим успел выучить основные даты и события этого мира после не случившейся катастрофы 1917.
— Вот именно. Вы сами то Максим Викторович, легко это все приняли?
— Уж лучше дома, чем эмиграция не пойми куда, — прозвучал ответ. — Ладно, это все прошлое. Не случившийся вариант истории. Лучше скажите, как дальше жить планируете? Чем заниматься собираетесь?
— Так я же лидер общественного мнения, у меня были свои информационные сетки. Немного освоюсь и займусь раскруткой своего канала и политическими обозрениями.
— Если не ошибаюсь, вы тогда за Сталина были?
— Это в другом мире было. В империи очень любят Николая Второго и Алексея Несгибаемого.
— Глас народа?
— Разумеется, — круглое лицо Борисфена расплылось в хитроватой улыбке. — Что лучше всего умею, то и буду делать. Народ наш никогда не ошибается. Лента с новостями, аналитикой, историческими подборками. Все как есть на самом деле.
— Но ведь с нуля тяжело раскрутиться.
— Не боги горшки обжигают. В той истории получилось заработать авторитет и здесь мало по малу поднимусь. Знаете, Максим Викторович, народ всегда и везде интересуется военной и политической аналитикой. Вот к примеру, — Борисфен оживился. — Я не вижу здесь особого интереса к военным дронам. Упущение армейцев. Буду раскачивать тему, поднимать интерес.
— А точно интереса нет?
— Конечно. Все наши специалисты остались там за гранью. Некому глас народа вызывать и направлять. Митрофаныч, а вы как думаете?