Повсюду раздавались крики, беспорядочная толпа людей бежала, падала и кричала, размахивая смертоносными мечами и пиками или стреляя яркими лучами из маленьких шокеров. Мощные огни вокруг корабля с жуткой ясностью высвечивали каждую деталь — раздувшиеся ноздри и дикие глаза лошадей, цвет крови на чьей-то бледно-голубой тунике или лицо испанского лучника, срывавшего драгоценности с шеи одной из венерианок. Корабль был теперь очень близко, но вокруг него и около его люков бились озверевшие испанцы.
Мартин с Арилл продолжали пробираться к кораблю. Неожиданно Эд услышал, как кто-то выкрикнул имя Педро Яньеса, и в следующий миг чья-то пика сильно ударила его по закованной в доспехи спине. Соскользнув, она оставила длинный порез на его плече, но он не остановился — ему надо было бежать дальше, затеряться в суматохе.
И внезапно, словно гнев Юпитера, кормовые двигатели корабля заработали — их запуск сопровождался пламенем и грохотом.
Ужасный рев и сотрясение, вызванное этим мощным звуком, ошеломили Мартина, повалив его на колени. Почти сразу огни вокруг корабля погасли, оставив вокруг слепую темноту, сквозь которую, словно разверзшаяся глотка ада, вспыхивал и мерцал страшный шлейф пламени. В этом странном сиянии Эд увидел бегущих испанцев, оглушенных и шатающихся, а также всадников в кольчугах, уже растоптанных их обезумевшими лошадьми. Он понял, что люди внутри корабля сделали это намеренно, чтобы отогнать нападавших на некоторое время, достаточное для того, чтобы спасти тех, кто остался снаружи. Все еще сжимая руку Арилл, Мартин встал и продолжил планомерно продвигаться вперед, с трудом борясь с действием звуковых волн, сотрясавших равнину под его ногами. Он направлялся к одному из открытых люков, и остальные венерианцы — разрозненные группы и пары людей — делали то же самое, бежали, карабкались, волочили за собой ослабевших, убитых и раненых. Эд глубоко вздохнул, и его охватило огромное облегчение. Теперь они могли спастись, и Арилл была жива и на пути к безопасности.
Но это оказалось не совсем так. По дрожащей земле, в сторону от корабля, навстречу Мартину и девушке спешил вооруженный мужчина. Это был Манрике. Арилл что-то крикнула, но ее голос потонул в грохоте двигателей. Меч Манрике был красным от крови и сиял в ярком свете пламени, как сияло и его разъяренное лицо. Эдварду показалось, что на него надвигается безличное и безжалостное орудие мести в рваных ботинках — и у него не было никакой возможности пробежать мимо бывшего соратника, чтобы добраться до корабля.
Мартин с силой оттолкнул от себя Арилл, но она не собиралась бросать его, и тогда он толкнул ее еще раз и закричал, чтобы она бежала. Девушка осталась на месте, и Манрике рванулся к ней. Он был один. Только он из всех испанцев выдержал адский грохот двигателей, и даже несмотря на них, рвался к своему бывшему товарищу Яньесу. Мартин отчетливо видел, что его борода шевелилась, как будто он что-то говорил.
Тут двигатели отключились. Остались только темнота, разбавленная заревом догорающего города, и тишина. И в наступившей тишине голос Манрике тихо, но звучно произнес:
— Ты не должен оставлять ведьму в живых.
Мехербал и Роул, почти добежавшие с еще несколькими венерианцами до люка, оторвались от остальных и бросились назад, за Арилл. Но времени было мало, а расстояние для воздействия шокерами было слишком большим. Мартин с большим трудом оторвал пальцы вцепившейся в него Арилл от своей руки и ударил ее в лицо, да так сильно, что ему удалось на мгновение ее оглушить. Этого мгновения ему хватило, чтобы броситься навстречу Манрике, который уже занес свой меч для удара, пробежать три-четыре шага и оказаться рядом с ним. Мартин извернулся, чтобы уклониться от лезвия, схватил Манрике за горло, сбил его с ног и прижал к земле, навалившись сверху.
Но кинжал, которого Эд не видел и который Манрике держал в левой руке, нашел его бок, то место, где не было прикрывающей тело стали. Мартин почувствовал жжение, однако не выпустил горло испанца и не ослабил хватки, даже когда в глазах у него начало темнеть…
…ТЕМНОТА И СОН. Сон, в котором лицо Арилл склонилось над ним, а где-то в стороне, словно бы издалека, звучал мужской голос: «Нет смысла, он умирает».
Дальше было ощущение мягкой руки на лбу и капель горячих слез на лице. А затем на него накатились темные волны, такие мирные, такие ласковые…
Мартин неподвижно лежал на земле рядом с Манрике, и тьма в его сознании все сильнее сгущалась. Это уже было неприятно, потому что она стала скрывать его чудесный сон.
Он боролся с тьмой, боролся яростно и отчаянно. Теперь в ушах у него слышался рев, и он знал, что это было, он еще помнил этот звук. Арилл… Арилл покидала его, покидала Землю навсегда.
Эд с трудом приподнялся и сквозь странную затемняющую все вокруг дымку увидел, как огромный корабль, отрываясь от Земли, медленно поднимался на огненных струях, направляясь в прозрачную бездну неба.
Мартин с тоской выкрикнул имя Арилл, а потом тьма снова накрыла его, на этот раз уже совсем не ласковая, а полная завываний и странных ветров, уносящая его неизвестно куда. Он знал, что умирает в чужом теле, и это было по-настоящему страшно.
ГЛАВА X
СЛОВА, ТЕМНОТА, СНОВА какие-то слова…
«… больше жизней, чем одна…»
Что это за смутная мысль? Что это за слова, которые терзали его в окутывающей воющей черноте и раз за разом возвращались в его угасающее сознание, пока он падал и погружался в бездонную пропасть?
«…больше жизней, чем одна…»
Неожиданно Эдвард услышал еще один странный, но знакомый голос, говоривший что-то на непривычном, но знакомом языке.
— Эд! — позвал этот голос. — Эд Мартин!
Археолог почувствовал, что задыхается, но стал бороться с темнотой и попытался открыть глаза. Он ощутил запах древесного дыма и чьи-то руки, поддерживавшие его. А потом ему в ноздри ударил резкий, едкий химический пар. Его веки распахнулись, как раскрывается окно от резкого порыва ветра, и он увидел невзрачное, обеспокоенное лицо — лицо, которое он знал много веков назад. Лицо Фарриса.
— Слава Богу, ты наконец-то выбрался из этого! — пролепетал его коллега. —