В нашем гостиничном номере зазвонил телефон. Звонили из Лэнгли.
— Ваша семья должна оставаться в Соединенных Штатах. Вы можете вернуться за границу один, но только для того, чтобы упаковать и отправить обратно свои домашние вещи. Как только вы это сделаете, вы должны сразу же приступить к выполнению задания в штаб-квартире.
Других вариантов назначения не было. Мои контакты в штаб-квартире сообщили, что они пытались подыскать мне что-нибудь на Ближнем Востоке, но тамошний начальник спросил: «Хорошо, но он же не будет участвовать в реальных операциях, верно?»
Никакого выхода не просматривалось, но я не собирался бродить по подвалам штаб-квартиры, как изгой, пропитанный запахом неудачи, в то время как моя семья будет жить в Оуквуде.
Будь я в морской пехоте, я бы немедленно и без раздумий подчинился. Морская пехота отдавала приказы на благо Соединенных Штатов. Приказы в ЦРУ отдавались для удобства бюрократии.
— Это был хороший период моей жизни, — сказал я, — но для меня это конец. Оформите мою отставку. Подготовьте документы, и я приду на следующей неделе, чтобы подписать их и уйти из ЦРУ.
*****
Я вернулся в штаб-квартиру, чтобы подать заявление об увольнении. Младшие сотрудники сказали, что им жаль, что я ухожу, и я был благодарен им за их добрые слова. Некоторых из них я знал много лет. Это были хорошие люди, которые старались выполнять свою работу так, как они ее понимали.
В 9:00 у меня состоялась встреча в конференц-зале в Лэнгли. Я ходил взад-вперед перед комнатой, рядом на столе были разложены разнообразные закуски, и какой-то толстый человек раскачивался взад-вперед, оценивая свои варианты.
— Возьмите по одной каждую, — предложил я.
Дверь конференц-зала открылась, и пять руководителей различных уровней пригласили меня войти.
— Вы должны продемонстрировать веру в ЦРУ, — сказали мне. — Если мы говорим вам, что у нас есть информация, указывающая на то, что вы раскрыты, вы должны нам доверять.
— В этой комнате находятся руководители пяти уровней. Вы все утверждаете, что знаете подробности о том, что я раскрыт, но не хотите мне их рассказать. При этом я единственный здесь, кому это «нужно знать». Это просто нежелание рисковать. Мы все это знаем.
— Если вы не доверяете Управлению, то вам нужно уйти.
— Вы правы, я ухожу.
Сменив тон, со мной стали разговаривать ласково, убеждая меня остаться в ЦРУ. Мой случай был необычным, потому что моя карьера была безупречной — я пережил почти всех и имел солидную репутацию одного из лучших оперативных сотрудников Управления.
16. Штаб-квартира
Вы пробыли в деревне всего несколько дней и уже думаете, что знаете обо всем лучше, чем все живущие здесь.
Из ЦРУ нельзя уйти так же, как с обычной работы. На оформление увольнения уходит не менее недели, особенно у тех, кто проработал в Управлении столько же, сколько я.
Для меня это было время сладкой грусти. Уходить, не завершив свою миссию, мне не хотелось, и я решил, что, хотя моя карьера и закончилась, мне, возможно, удасться найти способ инициировать реформы, чтобы улучшить работу Управления.
Обвинения, которые я выдвинул, пользуясь безнаказанностью, которую давала мне моя предстоящая отставка, были серьезными. Объекты нашего разведывательного интереса были доступны, но в ЦРУ не хотели с ними связываться. Мы построили дорогие офисы, создали программы и многоуровневую систему управления, но единственным результатом стало изобретение отказов от действий. Я знал людей, которые являлись нашими объектами в странах-изгоях, и знал, что мы просто ничего не предпринимаем по поводу них.
Кроме того, Конгресс выделил нам миллиарды долларов на подготовку и размещение за рубежом оперативных сотрудников, работающих под неофициальным прикрытием, но мы этого не делали. По последним данным, Конгресс только что выделил нам 3,5 миллиарда долларов, но заграницу не состоялось ни единого служебного назначения. Это была не только моя проблема. Никто просто не ехал.
Я решил, что хорошим началом станет Генеральный инспектор, и позвонил ему.
— Вы можете прийти завтра в любое время без предварительной записи, — ответили мне. — У нас есть дежурный сотрудник, который ответит на все ваши вопросы. Большинство из нас приходят на работу в 7:00 утра, но поскольку мы любим сначала выпить кофе и съесть пончики, то, возможно, вам лучше прийти после 7:30.
На следующий день я поехал к зданию штаб-квартиры и пробрался через огромную парковку. Один мой друг рассказывал, что в первый день работы он испытывал гордость и волнение, но на второй день его впечатление изменилось: он увидел людей среднего возраста, которые, понуро опустив головы, брели в полумраке своих отдаленных парковочных мест.
Я нашел офис Генерального инспектора, спрятанный глубоко внутри здания штаб-квартиры. На стойке регистрации меня попросили присесть в мягкой, звукоизолированной комнате.
Через несколько минут вошла женщина и села напротив меня. Я представился, а затем сказал:
— Я здесь для того, чтобы обсудить свою обеспокоенность тем, что ЦРУ не преследует свои цели в области агентурной разведки. Мы структурно не склонны к риску, и это выражается в нежелании или неспособности выполнять свой долг.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Вы из какого управления?
— Я из Управления, — ответил я.
— Из какого отдела?
Я описал свой отдел в секретной службе.
— Вы из ФБР? Вы сотрудник правоохранительных органов или сотрудник службы безопасности?
— Нет.
— Значит, вы здесь не для проведения расследования по вопросам безопасности?
— Нет, я здесь, чтобы спросить, что я могу сделать…
— Так, я ожидала встречу с сотрудником правоохранительных органов или кем-то из нашей службы безопасности. Не думаю, что вы тот человек, с которым я должна была встречаться.
После этого она встала и вышла из комнаты.
Потом в комнату вошла другая женщина и представилась. Она описала процедуру подачи жалобы Генеральному инспектору, в рамках которой сотрудник может поднять проблему в течение определенного количества дней после инцидента, добавив, что затем Генеральный инспектор изучает жалобу и в течение 60 дней выносит заключение.
Мое заявление о том, что у нас нет хороших агентурных источников разведывательных сведений и что нам нужно их найти, похоже, сбило женщину с толку. Генеральный инспектор не был создан для решения этой конкретной ситуации.
— Не думаю, что процедура подачи жалоб подходит для того, что я имею в виду. Возможно, мне следует обратиться в Конгресс, где контролируют деньги. Можете ли вы подсказать мне, как правильно с ними связаться, чтобы