У меня резко улучшается настроение. Я выполняю свое обещание и теперь не должна Виктору Александровичу Клюеву. Дальше он пусть сам. Вприпрыжку отправляюсь вперед, оставляя двух голубков позади. Кто знает, чем это все обернется. Ну какая я молодец.
Уроки в приподнятом настроении пролетают просто незаметно. Катя постоянно пыталась поймать мой взгляд и что-то сказать. Её губы шевелились, она беспокойно теребила ручку, но, встречаясь со мной глазами, она тут же замолкала, краснела и резко отворачивалась, делая вид, что увлечена конспектом.
Наверное, хотела поговорить о Стрельцове или о Вите? — подумала я и махнула рукой, отогнав назойливую мысль.Ленка Скворцова подошла ко мне дважды. Выглядела мрачной и недовольной, и, зная её характер, я подумала, что хотела сказать мне что-то резкое. Но, увидев мою глупую, блаженную улыбку, которая растянулась от уха до уха, она лишь тихо выругалась себе под нос, развернулась и ушла, громко стуча каблуками.
Но всё было безразлично мне, потому что на выходных я снова увижусь с Митенькой Фоминым, и в этот раз я не испорчу наше свидание. Он написал сообщение и пригласил погулять. В этот раз, правда, попросил прийти не в парк, а в кафе. И придет без цветов, потому что в прошлый раз так и ушла в спешке, оставив его розу на скамейке.
В кабинет химии к Тамаре Львовне влетаю на всех парах, открываю дверь и окидываю взглядом помещение. Странно, но никого нет, хотя точно видела, что Клюев шёл сюда. Замешкавшись, стою в дверях, поправляя очки и морща лоб. С глухим стуком закрываю дверь.
На полу замечаю портфель моей новой «подружки», а на столе — его тетрадки. Куда же он подевался? Оставляю рюкзак и подхожу к учительскому столу. «Надо ему позвонить...» — проносится мысль, и я уже направляюсь к портфелю, как вдруг...Из-под учительского стола, словно чертенок из табакерки, выскакивает Клюев. Его лицо озаряется улыбкой, а глаза весело сверкают. Он резко разводит руки, преграждая мне путь. — Бу-у! — громогласно кричит он прямо мне в лицо.
На мгновение сердце словно останавливается, а затем начинает бешено колотиться. Я вскрикиваю и подпрыгиваю на месте.
— Ты... ты зачем? — выдыхаю я, ощущая, как колени дрожат, а дыхание сбивается.
Витя, не в силах сдержать восторг, беззаботно упирает руки в боки, его улыбка становится ещё шире.
— Ну ты так смешно пугаешься, — он заливается смехом. — Глаза становятся круглыми, как у совы. Просто не могу удержаться.
Испуг моментально сменяется жгучим желанием мести. Гнев придаёт решимости.
— Ладно... Забудь, что обещала сохранить тебе анатомию в целости, — говорю, сужая глаза и делая шаг вперёд. — Сейчас сама тебе её «исправлю»!
Делаю выпад, но Витя, хихикая, легко отпрыгивает назад. Бросаюсь за ним в погоню. Наши быстрые шаги гулко отдаются в пустом классе. Настигаю его у окна, хватаю за рукав и изо всех сил щипаю за бок.
— Ай-ай! Больно, садистка! — вскрикивает он, но в его глазах нет и тени боли — один лишь азарт.
В ответ его пальцы мгновенно находят мои самые уязвимые места на рёбрах. По телу пробегает предательская дрожь.
— Нет! Остановись! Я же сказала, ненавижу щекотку! — хохочу я уже против своей воли, извиваясь и пытаясь вырваться.
Мне удаётся оттолкнуть его, и я пулей несусь к выходу, но он сразу же бросается догонять. Мы, как два сорванца, носимся между рядами парт, сшибая стулья и создавая невероятный грохот. Смех и учащённое дыхание наполняют тишину кабинета. Сначала я за ним, потом он за мной, наши тени мечутся по стенам.
В самый неожиданный момент он делает точный бросок. Сильные руки хватают меня, и я резко оказываюсь прижатой к поверхности парты. Пытаюсь отползти назад и сажусь на неё, а он нависает надо мной, опираясь руками по обе стороны и заключая в ловушку. Мы оба тяжело дышим, запыхавшиеся и уставшие, наши щеки пылают. Воздух между нами электризуется внезапной тишиной, наступившей после суматохи.
Я смотрю в его голубые глаза, а он — в мои серые. Между нами всего сантиметры, я чувствую его теплое дыхание и вижу, как взгляд опускается к моим губам.
Накатывает воспоминание: так же близко я стояла с Фоминым всего пару дней назад. Тогда в его взгляде читалось то же вопросительное ожидание, тот же наклон головы... Кажется, он собирался меня поцеловать.
Меня бросает в жар от одной этой мысли. А если бы Митя это сделал? Я бы растерялась, совершила бы какую-нибудь глупость. Ведь я никогда этого не делала. Даже теорию не изучала — всегда находились более важные дела.
Паника нарастает комом в горле. Выходит, я совершенно не готова к такому важному моменту. А он может повториться в любое мгновение...
Решение приходит само собой, вырываясь наружу вместе с прерывистым дыханием:
— Поцелуй меня, — выпаливаю я, сама удивляясь своей внезапной просьбе.
— Чего? — Клюев приподнимает бровь, черты сразу заостряются. Он поправляет выбившийся локон моих волос.
— Ну так... Для практики. Вдруг тот самый момент настанет, а я не готова?
— Какой момент? — Витя фыркает, ноздри раздуваются.
— Ну… — Отвожу глаза, смущаясь под его взглядом. — Вдруг кто-то захочет меня поцеловать…
— Если никто еще не захотел, значит, не время, — щёлкает меня по носу.
— Тебе что, жалко? Ты ж со всеми подряд целуешься! А мне надо… для эксперимента.
— Что за бред? Кто эти все подряд? Какого эксперимента? Что ты задумала? — Он хмурится и задает слишком много вопросов.
— Ага, конечно, скажи, что ты со Скворцовой не встречался! — Сужаю глаза, пытаясь выглядеть проницательно. — Я всё видела. И вообще, раз уж мы друзья… Друзья должны помогать. Или… — Делаю паузу для драматизма и поправляю очки. — Стой-ка. Я поняла! Ты же и сам не умеешь! Ну да, а как же Лена?..
Спрыгнув со стола, отступаю на шаг. По скулам Клюева разливается краска. Он смотрит на меня исподлобья, темным взглядом, и становится немного страшненько.
— Не переживай, уже не надо. Всё-таки я ищу кого-то с опытом, кто уже в этом прокачался. — Оцениваю его с ног до головы. — С тобой придется долго тренироваться… А я,