Я смотрю на него с восхищением, мой спаситель, пришел ради меня. Витя пытается открыть пакетик с порошком, а я хочу привлечь его внимание. На ум приходит статья, которую мы читали с Катей: «Чтобы парень обратил внимание, можно его подтолкнуть под столом». И я толкаю. Рука Вити дергается, и он просыпает немного порошка на себя.
— Мира! Аккуратней, — шипит он.
— Извини, сейчас, — принимаюсь смахивать всё с его джинсов. Вот и контакт с коленкой. Прямо как в той статье, а если пошлю ему воздушный поцелуй при всех, это будет слишком навязчиво? Что со мной происходит? Смущаюсь. — Я сам, — отстраняет он мою руку.Катя берет салфетку и ловко вытирает ему джинсы.
— Спасибо, — мягко отвечает он ей и улыбается.У меня остается пара секунд до внутреннего взрыва. В голову ударяет: я хочу, чтобы он улыбался только мне. Это настолько неконтролируемо, аж пугает. Что это? Почему я так реагирую? Мой взгляд скользит по Вите — его идеальный профиль с сильным подбородком, короткие темные волосы, ровный нос и симметричные розовые губы.
Мне нравится Витя.
Не просто как друг. Как парень. И я не понимаю, что с этим делать. Внутри резко затихает, уступая место страху и растерянности. Так не должно быть.
Разглядываю Катю, которая помогает ему аккуратно замешивать «лаву» для вулкана. Они делают все синхронно, понимая друг друга с полуслова. Они подходят друг другу.
— Мира, смотри, вот твой вулкан! Мы с Катей сделали, — весело говорит Клюев. Подруга хлопает в ладоши. — С днем рождения! — все поздравляют меня. Я киваю головой, улыбаюсь, но ничего не слышу. Уши глохнут, все замирает, как в замедленной съемке.Хлопки стихают, и Афанасий, поднимая бокал с газировкой, замечает Кислову.
— О, Катюха-голова-два-уха! Ты тоже тут, — он хрипло смеется, а затем выпаливает: — А вы что, мутите с Клюевым? Че это ты к нему так прилипла? Заметила, наконец-то...Тишину разрезает смачный подзатыльник, который Соня отвешивает любителю взболтунуть.
— Ась? Я опять что-то не то ляпнул? — невинно округляет глаза Афанасий.
Пользуясь моментом, я поднимаюсь.
— Ребят, я пока уберу вулкан... и принесу торт. Там с малиной и белым шоколадом, или с клубникой...— О, торт, обожаю, — оживляется Афанасий. — Мира, у тебя лучший др в моей жизни, всё так вкусно, зови в следующий раз тоже. Я тебя на свое тоже позову, мы правда на речке с пацанами до победного тусим, кто первый упадет, — смеется он, а моя мама строго на него смотрит. — Не, ну там еще Сонька, она следит за ситуацией. Хотите, и вы приходите, — он галантно кивает маме.
Я умехаюсь.
— Спасибо, подумаю.
Собираю разбросанные упаковки, пролитые блёстки и сбегаю в свою комнату под предлогом поиска торта. Руки слегка дрожат. Скорее бы это всё закончилось. Скорее бы они все ушли.
В комнате становится легче дышать. Подхожу к стене, где висит таблица Менделеева, и вожу пальцем по пластику. Это мой способ успокоиться — найти логику в хаосе чувств.
Витя — углерод. Основа всего живого. К нему всё тянется, вокруг него всё строится. Катя — кислород. Яркая, необходимая для горения. Без нее углерод — всего лишь уголь. А я…
Мой палец останавливается на элементе Si. А я — кремний. Следующий за углеродом. Способен создавать прочные связи, но мои миры — из песка и стекла. Прочный, но хрупкий. Основа скал, а не жизни.
За своими химическими успокаивающими рассуждениями я не слышу, как в комнату входит Витя. Он подходит так тихо, что я вздрагиваю, только когда слышу:
— Мира…
Не оборачиваюсь, чувствуя, как сердце колотится в горле.
— Там все торт ждут, — шепчет он, упираясь руками в стену по бокам от меня, зажимая меня между собой и прохладной поверхностью.
Если бы ты был кислородом… а я — кремнием, между нами была бы самая прочная связь на планете. Та, из которой сложена земная кора. Но нет… мысленно рассуждаю я.
— Занято уже, — бурчу, вспоминая Катю в черном обтягивающем платье.
— И кем же? — произносит он грубовато, и в голосе проскальзывает недовольство.
— Неважно. — А скажи-ка, что в субботу делаешь?Я поворачиваю голову. Его темные волосы, коротко стриженные, и внимательный взгляд заставляют меня почувствовать себя на допросе.
— С Фоминым гулять иду. Подарок обещал мне, — говорю, снова отворачиваясь к таблице.Витя постукивает костяшками по стене.
— Надо же, даже не обманула, — убирает руки.Мне становится пусто и холодно.
— Почему я должна обманывать? Я всегда говорю, что думаю. — Да? А я думаю, что ты врушка. Может, скажешь Диме, что ты не Слава? Раз у вас все так серьезно. — Может, и скажу… А ты почему спрашиваешь? — В субботу игра между командами по баскетболу, — начинает он. — Здорово! — радуюсь я.— Ага. Хочу Катю позвать.
Словно капля воды, упавшая на раскаленный литий, эта фраза вызывает во мне бурную, шипящую реакцию.
— Куда позвать? — неожиданно раздается голос подруги, которая приходит в самый неподходящий момент. Мы одновременно оборачиваемся к ней.
— В субботу, баскетбол. Посмотреть на мою игру, — говорит Витя. — В принципе, свободна… А с чего такое предложение? — Катя скрещивает руки. — О, все просто. Ты мне нравишься.У меня в ушах звенит, а Клюев продолжает:
— Меня сегодня и позвали, чтобы с тобой пообщаться. Да, Мирочка?
Он поворачивается ко мне с недовольным лицом.
— Да… это так, — говорю вполголоса. — Как понять «нравлюсь»? — Катя смотрит то на меня, то на парня, качая головой. — Обычно, как красивая девушка может нравится классному парню. Ну так что? — заявляет самоуверенно он. — Я там основной играющий. — Ладно… приду,