То и дело поглядывая на небо, которое с каждым днем все сильнее заволакивали свинцовые тучи, Руфа Корякова, работавшая вместе с Галей Галяевой на соломокопнителе комсомольского комбайнового агрегата Павла Михалева, с тревогой думала: «Вот-вот начнутся дожди, и зерно может погибнуть… Что делать?..»
Комсомолка вспомнила недавнюю беседу, которую проводил коммунист Панфил Алексеевич Сокол. Посвящена она была решениям июньского Пленума Центрального Комитета КПСС. Отчетливо вспомнилось постановление партии, призвавшей тружеников социалистических полей закрепить успехи, достигнутые в период весеннего сева, в сжатые сроки и без потерь убрать урожай и успешно выполнить план заготовок сельскохозяйственных продуктов.
«Надо что-то предпринять…» — думала Руфа, а когда комбайновый агрегат остановился для очередной разгрузки зерна, она сказала своей подруге:
— Знаешь, что Галя, иди-ка ты работать на ток, помоги девчатам, а я тут одна управлюсь.
— Что ты?.. — воскликнула Галя. — Трудно тебе одной будет.
— Ничего не трудно, на току не легче. Там с утра до ночи спин не разгибают, а пяти машин с зерном отправить не могут… Зерно-то не убывает, а, наоборот, прибавляется… Давай иди-иди, подруженька, помочь надо. А обо мне не беспокойся.
Галя согласилась, и подруги рассказали о своем решении начальнику агрегата Павлу Михалеву.
— Я не возражаю, — ответил Михалев, — иди Галя, а Руфе мы со штурвальным поможем.
И Галина ушла на ток подрабатывать зерно, а на соломокопнителе осталась работать одна Руфа.
Узнав о благородном поступке комсомолок, Саша Попова собрала внеочередное заседание комитета ВЛКСМ. Члены его горячо одобрили инициативу Коряковой и Галяевой. Было решено немедленно распространить ее среди всех коллективов уборочных агрегатов.
Саша Попова, Егор Иржигитов и Володя Горский разъехались каждый по разным бригадам, провели там короткие собрания, рассказали молодежи о патриотическом начинании комсомольцев комбайнового агрегата Павла Михалева и призвали молодежь последовать славному примеру девушек.
На следующий день во всех комбайновых агрегатах совхоза стали работать по одному соломокопнильщику. На тока пришло много юношей и девушек. Зерно больше не залеживалось под открытым небом, а хорошо отсортированное без задержки отправлялось на государственный заготовительный пункт.
Так под влиянием комсомольской организации с каждым днем росла трудовая активность молодых хлеборобов, которые множили свои успехи в общенародной борьбе за подъем сельского хозяйства.
* * *
Было бы неправильно утверждать, что все юноши и девушки, приехавшие в совхоз имени Горького, сразу же стали честно и добросовестно относиться к работе. Конечно, нет. Много и упорно пришлось поработать членам комитета комсомола и бюро ВЛКСМ над тем, чтобы помочь понять и исправить ошибки тем, кто на первых порах допускал их, добиться, чтобы каждый доброволец понял величие той цели, ради которой он приехал на целинные земли. Нужно было и помочь преодолеть трудности тем, кто на первых порах спасовал перед ними.
Когда многие комсомольцы предприятий и учреждений Аши изъявили желание поехать на освоение новых земель, Валя Таипова тоже написала заявление и отнесла его в райком комсомола.
Что ее побудило принять такое решение? Из каких соображений она едет на целину? На эти вопросы Валя не могла, да и не пыталась тогда дать себе ясного ответа. Все случилось как-то, пожалуй, неожиданно, до конца неосознанно. Не то девушке не захотелось отстать от своих подруг комсомолок, не то ее увлекла романтика первостроителей, неизвестность того нового, доселе неизведанного, что ожидало впереди. В общем, Валя поехала. И вот она уже третий месяц в совхозе имени Горького.
Первое время Валя вместе со всеми добровольцами мужественно переносила лишения. Как было ни трудно, но она крепилась и старалась работать ничуть не хуже других. Но вскоре не выдержала. Ее как будто разом подменили. Появилось безразличие ко всему окружающему, нехорошее желание перевалить хотя бы часть испытаний на плечи других. Валя все больше и больше начала хандрить и плохо работать. А работала она в это время прицепщицей. Сидя на прицепе, Таипова стала думать лишь о том, как бы поскорее вернуться в палатку. Минуты ей казались часами. Она почти совсем не следила за плугом, куталась в платок. Часто, доставая из кармана зеркальце, Валя разглядывала свое лицо, погрубевшее от степного ветра.
— Перестанешь смотреться в зеркало или нет? — не выдержал однажды тракторист Александр Борисов, у которого Валя работала прицепщицей. — Когда будешь следить за плугом? Лемеха-то опять бурьяном забило.
Остановив трактор, Александр сердито распорядился:
— Очисти плуг!
— Слезай, да и очисти сам, — отрезала Валя. — И так уже всю кожу на руках ободрала.
— Ах, вот как! — изумился Александр. — Так зачем же ты ехала сюда, кто тебя звал?!
— Это не твое дело. Тоже мне, нашелся указчик.
Александр спрыгнул с трактора и моментально очутился возле Вали.
— Слезай с прицепа, — едва сдерживая себя, решительно сказал тракторист.
Валя не шевелилась.
— Слезай, тебе говорю!..
— Не слезу…
— А я, говорю, слезай или работай как следует…
Валя с раздражением принялась очищать лемеха.
Вернувшись вечером в палатку, Таипова, ни с кем не разговаривая, улеглась в постель. Какое-то чувство обиды на всех охватило девушку. Вале показалось, что все ей хотят только зла. Да и в палатке вдруг показалось холодней, чем прежде… Вспомнился дом, теплая комната, вечера в клубе… Валя почувствовала себя такой несчастной, одинокой…
Тоска по дому с каждым днем усиливалась. А тут еще Маша Мензорова, тоже из Аши, сказала ей как-то, что неплохо бы съездить домой на побывку, хотя бы денька на два — на три. Валя сразу же ухватилась за эту мысль и, недолго раздумывая, предложила Маше:
— Пойдем к бригадиру, попросимся, может отпустит ненадолго.
— Да вы что, девчата, понимаете, что говорите? — выслушав просьбу девушек, ответил Николай Гаврилович Плотников, бригадир второй бригады, в которой трудились Валя и Маша. — Кто же за вас на прицепах работать будет? Людей-то ведь у нас свободных нет. Подождите, закончим пахать и первых отпущу. А сейчас не могу, не имею права это сделать.
Но, несмотря на категорический отказ бригадира, Валя и Маша, как только наступила ночь, потихоньку вышли из палатки и, не замеченные никем, быстро зашагали по направлению к железнодорожной станции…
Об исчезновении Таиповой и Мензоровой стало известно в бригаде во время пересмены, когда они не явились подменить девушек, работавших в ночную смену.
— Вещи-то их в палатке? — спросил Николай Гаврилович Плотников учетчицу Лиду Люцко. — Проверили?
— Проверили, — ответила Лида, — чемоданы на месте, а пальто нет.
— В другую бригаду, не уходили вечером? — допытывался бригадир.
— Нет. Я поздно спать ложилась. Они еще в палатке были, — ответила девушка.
— Тогда, значит, домой уехали… Все-таки уехали, — едва сдерживая себя, произнес бригадир.
— Как домой?! — удивились одновременно