— Вы что, Борис Аркадьевич! Я в порядке.
— Правда? — недоверчиво спросил он и нервным жестом придвинул к себе стакан с водой, который предназначался Кире. — Уф, а я, кажется, переволновался до коликов в желудке. Ты действительно нормально себя чувствуешь?
Вета кивнула.
— Понимаешь, — Борис Аркадьевич устало смахнул пот со лба, — черт-те что в голову лезет! Выступление снова сорвалось, журналисты гостиницу оккупировали, я такого от них наслушался, что впору самому вешаться. А тут еще вы не открываете. Что я мог подумать?
Он жалобно смотрел на женщин, ожидая от них слов утешения.
— Что я здесь развлекаюсь с молодым любовником, что ли, — фыркнула Тамара Ивановна.
— Тебе все шуточки!
— Да ладно вам, Борис Аркадьевич. Ну, подумаешь, не досталось мне золото. Это еще не смертельно. — Вета пожала плечиками и снова потянулась за сигаретой.
Руденко тупо смотрел, как она прикуривает.
— Это еще что такое?! — завопил он, наконец, прочувствовав ситуацию. — И так здоровье никуда не годится, так ты еще никотином травишься.
Он решительно отнял у Веточки сигарету и брезгливо загасил ее в пепельнице. Тамара Ивановна, наблюдая за его манипуляциями, рассмеялась.
— Борис, перестань дергаться, — посоветовала она, — кстати, где Лариса? Она живо бы привела тебя в чувство!
Руденко нахмурился, но лицо его в то же время наполнилось какой-то всепоглощающей нежностью.
— Ей Павлик звонит, внучок младший. Я ему не в состоянии сейчас сказки рассказывать, вот она и отдувается.
В дверь снова постучали. Все испуганно замерли в ожидании атаки со стороны прессы.
— Это я, Кира. Откройте, пожалуйста.
— Лучше уж журналисты, — хмуро произнес Борис Аркадьевич, он, конечно, уже знал об оплошности бывшей спортсменки, оплошности, стоившей его воспитаннице первого места в престижном турнире.
Вета, тем не менее, открыла дверь.
— Можно войти? — робко остановилась в дверях Кира.
Веточка только кивнула, со смесью жалости и удовлетворения замечая покрасневшие от слез глаза подруги и ее несчастное выражение лица.
— Простите меня, пожалуйста, — хрипло попросила Кира и, обернувшись к Веточке, добавила: — Ты в первую очередь. Я знаю, что виновата, но не суди меня слишком строго!
— Я тебя вообще не сужу, — безразличным голосом заявила гимнастка, чувствуя, как в душе поднимается буря.
— А стоило бы, — прогремел Руденко, косясь на Киру.
Та сморщилась, готовясь разразиться новым потоком рыданий.
— Кирюша, только не надо сырости! — предупредила Вета. — Это мои слезы были бы сейчас оправданы. Как никак не ты, а я в самый ответственный момент растянулась на ковре, будто парализованная сколопендра!
Тамара Ивановна и Руденко хихикнули, но, перехватив возмущенный взгляд внучки и воспитанницы, поспешили придать лицам выражение глубочайшей скорби.
— Повинную голову меч не сечет, — не выдержала все-таки бабушка, хотя сама несколько минут назад обвиняла Киру не только в халатности, но и в злоумышленном преступлении против гимнастки.
Кира, обрадованная неожиданной поддержкой, снова полезла с объяснениями. Минут десять она распиналась перед Веточкой и остальными, заламывая руки и закатывая глаза, как бы призывая засвидетельствовать свое глубокое сожаление и полное осознание собственной вины. Чем больше старалась подруга, тем злее становился взгляд Веточки, устремленный на «сестру милосердия».
— Хватит, надоело уже, — прервала она поток излияний, — ты, Кирюшка, извини, но мне от твоих признаний ничуть не легче. Так что можешь их засунуть…
— Вета! — подруга снова принялась всхлипывать. — Я все понимаю.
Борис Аркадьевич тем временем строил Тамаре Ивановне глазки, деликатно намекая, что неплохо бы было оставить подруг наедине. Но бабушка, увлеченная их беседой, делала вид, что ничего не замечает.
— Это, в конце концов, невежливо, — как можно тише сообщил ей Руденко.
— Отстань, — зашипела в ответ Тамара Ивановна.
Девушки прервали общение и уставились на них. Веточка вдруг осознала, как забавно со стороны выглядит это выяснение отношений. Но ей не было смешно, злость на подругу еще не прошла. Гимнастка не столько сожалела об упущенном шансе стать абсолютной чемпионкой мира, сколько бесилась оттого, что это произошло из-за досадной случайности. Ей было бы намного легче, если бы она сама была виновницей случившегося.
— Девочки, а может, вам стоит пока забыть про обиды и отправиться вместе с двумя веселыми старикашками в ресторан, а?
Тамара Ивановна бросила на тренера, который произнес эти слова со старательной веселостью, уничижительный взгляд.
— Осторожнее, дорогой мой, осторожнее, — процедила она сквозь зубы, — интересно было бы узнать, где это ты достанешь второго старикашку?
Девушки не смогли удержаться от смеха, глядя, как мучительно краснеет Борис Аркадьевич, пряча глаза от обиженной подруги.
— Ладно, — смягчилась она, — насчет ресторана это хорошая идея.
— Нет уж, — покачала головой Веточка, когда все уставились на нее, — вспомните, пожалуйста, сколько всего со мной случилось. Мне не до ужинов.
— Голодовка, значит? — усмехнулась Тамара Ивановна.
— А что это особенного с тобой сегодня произошло? — наигранно спросил тренер. — Подумаешь, велика важность, ножку подвернула. Это, милочка моя, на каждом шагу встречается.
Вета не знала, то ли обижаться на слова Руденко, то ли рассмеяться и действительно забыть обо всех своих несчастьях. В конце концов, Кире сейчас намного хуже, ведь именно она виновата во всем. Но, даже придя к такому выводу, Веточка не могла согласиться с предложением Руденко и сделать вид, что ничего страшного не произошло. По большому счету — да, никто не умер, не заболел раком, землетрясения поблизости не было, наводнения тоже, войну не объявляли. Короче говоря, ничего такого существенного и глобального за последнее время не произошло. Но для Веты, и как для гимнастки, и как для молоденькой женщины, было очень важно мнение окружающих. А после неудачного выступления вряд ли оно станет лучше, скорее наоборот…
— В общем, я пошел за Ларисой. — Тренер легко выпрыгнул из кресла. — А потом все вместе отправляемся в ресторан.
Кира так умоляюще поглядела на подругу, что Веточка смутилась.
— Ну, хорошо, хорошо, я не против. Только вот не подстерегут ли нас там эти проклятые журналисты?
Тамара Ивановна снова закатила глаза, а Руденко, наоборот, отошел от двери, демонстрируя полную готовность обсудить проблему.
— Может быть, легче ужин в номер заказать? — робко предложила Кира.
— Вообще-то ты права, — задумчиво произнес тренер, — я как-то забыл, что сейчас Веточке не время шляться по Парижу.
Бабушка тем временем с двойной энергией взмахивала ресницами и дергала бровями, что означало высшую степень презрения.
— По-вашему, она должна всю жизнь в этой гостинице проторчать?
— Ну почему сразу всю жизнь? — пробасил Руденко. — Вполне достаточно нескольких дней до отъезда в Москву.
Нельзя сказать, что такая перспектива Веточку обрадовала. Конечно, оказаться в лапах акул пера в данный момент не входило в ее планы, но и отказываться от блистательного Парижа она