— Ты что-то подозрительно спокойна, — поразилась Тамара Ивановна, когда внучка протянула каждому по экземпляру.
— Мне кажется, здесь слишком много подробностей, о которых знают только близкие. — И Вета почему-то покосилась на Киру.
Та встрепенулась:
— Ты с ума сошла, не смотри так на меня.
— Кирюша, только тебе известно, как я называла Макса в наши лучшие времена. Этого домашнего прозвища никто больше не слышал.
— Там и это есть?! — поразился Руденко. — Я еще не дочитал…
— Да подожди, — ткнула его в бок жена, не отрывая взгляда от Киры, — сейчас важнее другое.
— Вы что? Вы серьезно? — залепетала Кира, оглядывая присутствующих. — Я ничего не знаю, Вета. Неужели ты мне не веришь?
— Я верю своим глазам, — не очень уверенно произнесла та, — кто знал о том, почему мы с Максом разошлись? Кто знал, как на самом деле я «вышла» на Бориса Аркадьевича? А мое первое неудачное выступление, когда мы с тобой познакомились? А Лерка, которого ты терпеть не могла? А транки? А «скорая помощь»?
Вокруг Киры образовалась пустота, каждый сделал шаг назад и теперь выжидающе смотрел на девушку. Только Веточка устало прикрыла глаза, стараясь не расплакаться.
— А может быть, это сам Максим? — робко предположила Лариса Евгеньевна.
Кира бросила на нее благодарный взгляд, но тут, же отрицательно покачала головой:
— Макс не мог этого сделать. Правда, у него были подобные мысли. — На этих словах Вета встрепенулась и удивленно взглянула на подругу, недоумевая, откуда той известны мысли хореографа. — Да, он хотел полить тебя грязью в прессе, но его признания были никому не интересны. На тот период ты была в забвении, как ты знаешь, слава мимолетна, и тебя успели забыть после триумфального выступления в Гаване. Так, что Макса отправили подальше с его воспоминаниями и жаждой мести.
— Он хотел мне отомстить? — удивилась Вета. — За что?
Кира неспешно закурила, руки ее немного подрагивали, но голос прозвучал вполне спокойно. Для подозреваемой в предательстве она выглядела слишком озабоченной и серьезной.
— Ты для него очень много значишь, Веточка. И он на все готов, чтобы тебя вернуть. У него это не получается, он бесится и начинает делать глупости. Мстить, например. За свое одиночество, за твой успех. Он больше всего на свете мечтает, чтобы ты ушла из спорта. Да ты знаешь. — Кира махнула рукой и, глубоко затянувшись, продолжила: — Ему очень хотелось опорочить тебя, чтобы гимнастика стала для тебя недосягаемой. Но, как видишь, его усилия никому не понадобились…
— Постой, — перебил Руденко, — но ведь он мог обратиться в газеты сейчас, когда Веточкой снова все заинтересовались из-за этого падения. Слишком много людей видели ее перекошенную физиономию, чтобы понять, что тут дело нечисто.
— Господи, — раздался вдруг вопль бабушки, — сколько можно тут торчать. А потом они удивляются, откуда что известно. Пойдемте-ка!
Это была здравая мысль, обсуждение статьи на улице могло обернуться еще одной статьей. Компания быстренько зарегистрировалась в гостинице, где для всех были забронированы номера, и, поднявшись на нужный этаж, все втиснулись в одну комнату.
— Может быть, кофе закажем? — предложила Тамара Ивановна, но никто не отреагировал, продолжая чтение и время от времени вздыхая. — Так как насчет кофе?
— Так как насчет Максима?
Вопросы бабушки и Руденко прозвучали одновременно, и они уставились друг на друга в борьбе за лидерство.
— Давай свое кофе, — скрипнув зубами, сказал тренер, — и все-таки…
— Свой, — мило улыбаясь, поправила Тамара Ивановна, сбивая с толку Руденко.
Готовую вспыхнуть ссору предотвратила Веточка, недоуменно заметив:
— Это не Макс.
— В каком смысле? — набросились на нее. — Где ты это прочла?
— Нигде. Просто Макс не мог знать о том, почему я упала.
Все взгляды устремились к креслу, в котором устроилась Кира.
— Там и об этом написано? — спокойно поинтересовалась та.
— Да, черным по белому. — Сдерживаясь из последних сил, Веточка указала несколько предложений, которые поведали читателям о печальной случайности, помешавшей Титовой стать чемпионкой.
— Ну и ну, — вымолвил Руденко, — мало того, что в контексте с Максимом тебя обзывают перезревшей Лолитой, так тут вообще сравнивают с дойной коровой и подопытным кроликом твоей подруги. Кира, ты что, так им и заявила? Мол, ставлю эксперименты на конечностях Титовой?
Все заулыбались, понимая, что это нелепо, так же как предположительное сотрудничество Киры с прессой. Однако Веточка не спешила соглашаться со всеми. Бедняжке было легче обвинить подругу, чем искать неизвестных, осведомленных так подробно о жизни гимнастки. К тому же и конец статьи указывал на Киру. Только она могла рассказать журналистам об идее всего выступления и планах Веточки на будущее, только с ней это обсуждала «художница». Вот, даже автор статьи, какой-то Алексей Тобольский, подчеркнул, что у гимнастки нет, кроме Киры, близких друзей. И почему-то упомянул бабушку… И почему-то Алексей… Комната поплыла у Веты перед глазами. Словно с того света прозвучал голос Руденко, буквально озвучивший ее страшные подозрения.
— А не мог это твой журналист устроить? — вслух размышлял Борис Аркадьевич. — Ну, тот с которым ты ужинала в Париже, тайком от нас, негодяйка!
— Боря, девочке и так досталось!
— Ну, извините, это дела не меняет. О чем вы говорили с ним, Веточка? Вета! Вета, ты меня слышишь?
Девушка покачивалась, будто болванчик на краю кровати. Все сошлось у нее в голове. Материал, оформленный как интервью, на самом деле таковым и являлся. Правда, только интервьюер знал об этом, а героиня статьи, ничего не подозревая, пила вино и млела от взгляда светло-голубых глаз.
«Ты мне интересна. Мне приятно на тебя смотреть».
«Ты просто прелесть».
«Разве в твоей жизни случилось что-то непоправимое?»
«Расскажи мне, как все произошло?»
«Ты любила этого своего танцора?… Он был старше тебя?… Как ты пришла в гимнастику?»
Вопросы, бесконечные вопросы, ответы на которые были интересны не ему, а его газете. Будь она проклята! Будь все проклято!
Она не заметила, как искусала в кровь губы и расцарапала нервными пальцами кожу на запястьях. Тренеру пришлось дать ей пару пощечин, прежде чем Веточка вынырнула из воспоминаний и смогла разговаривать и отвечать на вопросы. Снова вопросы.
… - Он не мог этого сделать…
Она шептала это ночью, когда уснули рядом Кира и бабушка.
— Он не мог этого сделать…
С этими словами она встретила рассвет.
Веточка хотела плакать, но вместо этого все жестче сжимала маленькие кулачки. Отчаяние, которое принесла ей