— О, конечно же! — воскликнула Сюзанна. — Как я сразу не догадалась? Ни один настоящий мужчина спать не сможет, пока не выяснит, у кого длиннее!
Лукас рассмеялся.
— Хочешь сказать, ни одна здравомыслящая женщина таким вопросом не озаботится? Уверен, ты права. Симон, не возражаешь, если я заберу сундук к себе?
Его кузен махнул рукой в сторону своей спальни.
— Ты знаешь, где у меня гардеробная.
Лукас кивнул и, пожелав обоим доброй ночи, взял лампу и отправился в спальню Симона. Выглядела она не особо обитаемой: как правило, супруги делили постель в спальне хозяйки. Вопреки нынешней моде, муж и жена нежно любили друг друга и спали вместе, и Лукас порой им завидовал.
Сундучок был там, где и сказал Симон: в дальнем углу гардеробной, прикрытый несколькими сложенными одеялами. Лукас переложил их и поднял сундук за обитую кожей ручку, другой рукой удерживая лампу. В былые времена этот сундук казался очень большим, но теперь он без труда поднимал его одной рукой.
Он вышел из гардеробной через заднюю дверь, открывавшуюся в коридор, а когда оказался у себя в комнате, поставил сундук на кровать, осмотрел его потертую крышку и стенки. Сундук был видавшим виды — его подарили Лукасу дядя и тетя перед отъездом в Харроу, и там он вместе со своим хозяином-школьником пережил немало приключений. Симон получил в подарок такой же, но не синий, как у Лукаса, а обитый темно-красной кожей: ведь он мечтал не о флоте, а об армии. На крышке каждого значились инициалы хозяина, выведенные шляпками мелких латунных гвоздей.
Кончиком пальца Лукас обвел свои инициалы. После смерти родителей дядя и тетя приняли его очень тепло, и дальше тщательно следили, чтобы ничем его не обделять по сравнению с родным сыном. Ему очень повезло… Но любопытно все же, к чему он вспомнил о сундучке — и почему именно сегодня?
Быть может потому, что это дверь в его прежнюю жизнь? Дверь, которую до сих пор ему недоставало духу открыть? С решительным видом он повернул ключ в замке — и открыл коридор в свое прошлое.
Глава 5
Лукас прибыл за Кенди чуть раньше назначенного времени, не предоставив возможности поволноваться, помнит ли он о своем обещании и не передумал ли. Домоправительница миссис Браун сообщила, что к ней гость, и Кенди сразу же спустилась вниз. Лукас ждал ее в гостиной, любуясь кортиками, живописно развешанными на стене.
Ее появление Лукас заметил не сразу, так что у Кенди появилась возможность хорошенько его разглядеть. Типичный лондонский джентльмен, одетый с иголочки, бесстрастный, с непроницаемым лицом. Она попробовала представить его с тонзурой на белокурой голове и в мешковатой рясе францисканца, но это оказалось нелегкой задачей. И все же годы странствий и служения ближним оставили на нем отпечаток: в Лукасе ощущалось какое-то глубокое, ничем не нарушаемое спокойствие. Как и у нее, его репутация основательно испорчена, он это ощущает, но принимает жизнь такой, какая она стала, и не раскисает, что достойно подражания.
— Добрый вечер, Лукас!
Он обернулся, и Кенди увидела у него в руках большой, угрожающего вида кортик, похожий на те, что развешаны на стене.
— Вы что, их сравниваете? — спросила она весело. — Хотите убедиться, что ваш больше?
Он рассмеялся.
— То же самое сказала и моя кузина Сюзанна! Но, знаете, размер не всегда имеет значение. Я изучал различия. У горцев кортики, как и следовало ожидать, разнообразнее по стилю, а еще у них, похоже, более плоские рукояти. — С этими словами он протянул ей рукоятью вперед свое оружие. — Это личное оружие морских офицеров Королевского флота. Очень эффективен в ближнем бою.
Узкий блестящий клинок длиной с ее предплечье, с остро заточенным лезвием и рукоятью из слоновой кости, выглядел довольно угрожающе.
— С этим кортиком вы служили на флоте?
— Нет, тот пропал, когда меня взяли в плен, а этот принадлежал моему отцу. Он был капитаном фрегата и погиб в море.
Кенди вернула ему кортик:
— Поэтому вы тоже пошли на флот?
Он кивнул.
— Решил, что это достойное призвание. После гибели отца его кортик нам вернули вместе с прочими личными вещами. Мать отдала его мне, сопроводив строгим наказом ни в коем случае не вынимать из ножен и не трогать лезвие, чтобы не порезаться! — Он задумчиво смотрел на свое оружие и словно не видел. — Вскоре умерла и она, и меня отослали к родственникам. Я долго не выпускал кортик из рук, даже в постель с собой брал, пока тетя, мать Симона, не убедила меня, что спать все-таки лучше без него.
— А почему вы не взяли его с собой, отправляясь на службу?
— Слишком им дорожил. А отправляясь на войну, оставил его в доме у Симона, в сундуке со своими вещами, решил не рисковать. — Он убрал клинок в ножны, висевшие на поясе, и прикрыл плащом. — Нам с вами пора. Вечер прохладный, но луна светит ярко, и до особняка Дювалей отсюда совсем недалеко.
— Отличный вечер для пешей прогулки!
Когда они вместе вышли на улицу, Кенди призналась:
— Я не была уверена, что вы придете. Даже сейчас мне трудно поверить, что вы готовы помогать опозоренной женщине, к тому же практически незнакомой.
Он протянул ей руку:
— Мне нужно чем-то заняться. Пить, играть или делать ставки я не люблю, знакомых у меня в Лондоне не так много, так что я обрадовался возможности сделать что-то полезное.
Она приняла его руку, и они повернули на улицу. Возле некоторых домов горели фонари, однако полная луна светила намного ярче и бросала вокруг длинные загадочные тени. На улице было немноголюдно, вечер выдался мирным и уютным. Кенди глубоко вздохнула, наслаждаясь и чудесной погодой, и приятной компанией. Очень давно ей не было так спокойно. Она невольно отметила, что присутствие Лукаса помогает расслабиться.
На следующем повороте он спросил:
— Кенди — необычное имя. Шотландское?
— Возможно. Это семейное имя с материнской стороны. Викарий однажды сказал мне, что точно неизвестно, шотландское оно, англосаксонское или валлийское, — пояснила она. — В сущности, это мое второе имя. Крестили меня как Мэри Кенди Дуглас.
— Но вы не чувствовали себя Мэри? — уточнил Лукас, и по голосу она поняла, что он улыбается.
— Едва я начала ходить, родители заметили, что для Мэри я недостаточно послушна, и с тех пор я стала Кенди. — Она рассмеялась, да так, как не