— Перешли их мне, пожалуйста. Чем больше будет копий, тем лучше.
— Хорошо. — Она перевернула телефон экраном вниз. — Но сначала я умоюсь.
По пути в ванную Лори сняла толстовку и умылась после того, как смыла с рук грязь после их похода.
— Теперь я наполовину чувствую себя человеком… — Она вошла в гостиную и замерла.
Кейд поднял голову. В руках он держал ее телефон и хмурился.
— Чей это ребенок?
— К-какой ребенок? — Лори проглотила подступивший к горлу ком и сжала подол футболки.
Он помахал в воздухе телефоном и повысил голос:
— В телефоне есть фото тебя с ребенком — совсем маленьким, скорее всего, новорожденным.
— Почему ты смотришь фото в моем телефоне? — Едва она произнесла последнее слово, как поняла, что не нужно было этого говорить.
Голубые глаза Кейда метали молнии, лицо раскраснелось.
— Я отправлял себе фото с сайта «Ясных дней». Почему ты держишь младенца, почему на тебе больничный халат, и почему у тебя капельница?
Ей хотелось все ему рассказать, но не здесь, не так.
Кейд поднес телефон к лицу, почти касаясь экрана носом.
— Чей это ребенок? Твой?
— Наш. — Лори тяжело вздохнула и ссутулилась.
Глава 15
Изображение юной заплаканной Лори, которая прижимает к себе новорожденного с шапкой каштановых волос, расплывалось у него перед глазами. Комната зашаталась, и Кейд опустился на табурет, по-прежнему сжимая в руке телефон.
— Когда? Где?
Лори скрестила руки на груди; она выглядела воплощением невинности — но теперь он уже понимал, что вид бывает обманчивым.
— У нас родилась девочка. Я отдала ее на удочерение.
— «У нас»? — еле слышно спросил он. Кейд откашлялся. — «Мы» тут совершенно ни при чем, потому что ты не удосужилась ничего мне рассказать!
— Кейд, как я могла? — Она стиснула кулаки. — Нет, сам подумай — как я могла тебе рассказать?! Перед тобой была вся жизнь, Гарвард, Уортонская школа бизнеса… В такие планы явно не вписываются несовершеннолетняя жена и ребенок.
— Когда ты перестанешь принимать за меня решения о моей жизни? Те планы даже не я составлял! Такие мечты связывал со мной отец.
— Но они стали твоими. В то время ты искал любой предлог, чтобы взбунтоваться против отца. Я могла дать тебе отличную возможность. Ты бы воспользовался ею и потом всю жизнь меня упрекал.
— Предлог? Ребенок — это предлог?! — Кейд закрыл лицо руками. Теперь он понимал, почему Лори так странно вела себя в то лето. Он должен был понять, должен был что-то почувствовать… — Где она?
— Живет в хорошей семье в Сан-Диего. Ее родители учителя, и у нее есть младший приемный брат.
— Т-ты поддерживаешь с ними отношения?
— Нет. Удочерение прошло в закрытом режиме. Она ничего не узнает до восемнадцати лет, и, если решит связаться со мной… с нами… — Лори скрестила руки на груди. — Да, я воспользовалась кое-какими связями, чтобы выяснить, куда она попала, но я не хотела портить ей жизнь. Считаю, что поступила правильно.
— И приняла решение самостоятельно.
— Конечно, мне помогали родители. Послали меня к тетке в Сан-Диего; там я и родила. После родов я вернулась домой и начала учиться в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.
— Это мать посоветовала ничего мне не говорить? — спросил он, проведя рукой по волосам.
Лори ненадолго закрыла глаза:
— Нет, наоборот… она хотела, чтобы я тебе рассказала.
— Но ты ее не послушалась. — Он хлопнул по столешнице, ушиб ладонь, но боль стала для него едва ли не облегчением. — Ты вообще не собиралась мне рассказывать?
— Хочешь верь, хочешь не верь, но я собиралась все тебе рассказать перед твоим возвращением в Нью-Йорк. Я поняла… — Она пожала плечами.
— Ты поняла, что утаивала от меня то, что я имею право знать. — Он вскочил, перевернув табурет. — Тогда ты меня обманула. И сейчас обманываешь.
— Я пыталась тебя защитить. Я не хотела ломать тебе жизнь. — Лори сунула руки в карманы, став маленькой и беззащитной, и ему стало по-настоящему плохо. Он представил себе ее одну, в Сан-Диего, беременную… пришлось ненадолго отложить колледж и рожать без него. Кто-то сфотографировал ее и малышку, которую ей пришлось отдать.
— Лори, я имел право решать! Ты не считаешь, что сломала мне жизнь, не сказав о моей дочери? — Он поднял с пола табурет.
Ему хотелось задать ей миллион вопросов о дочери, но он с трудом заставлял себя смотреть на нее. Потом нагнулся за рюкзаком.
— Знаешь, я пойду.
— Как насчет завтра?
— Я заеду за тобой в полдень, как договорились.
Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь. Закрыв глаза, глубоко вдохнул соленого воздуха.
К тому времени, как он вернулся в отель, шок немного прошел, осталась лишь тупая боль в желудке. Очевидно, Лори нисколько не сомневается в своей правоте…
Он разделся, принял душ; тер кожу так сильно, что защипало. Он не знал, что он пытается смыть — воспоминания о том времени? Он не замечал, как изменилась Лори, с готовностью принял отцовские планы… но Лори его обманула!
Когда он лег, завибрировал телефон, лежавший на тумбочке. Взяв его, он открыл эсэмэску от Лори. Она переслала ему фото из больницы с их новорожденной дочкой.
Он заснул, прижимая телефон к груди.
На следующий день, перед тем как открыть дверь Кейду, Лори вытерла влажные ладони о черные джинсы. Всю ночь она не спала; по крайней мере, темные круги под глазами соответствовали образу наркозависимой, которая пытается покончить с дурной привычкой.
Она вышла на крыльцо, волоча за собой чемодан, и еле слышно поздоровалась.
— Я возьму. — Он потянулся к ручке чемодана.
Она следом за ним подошла к машине, хотя ей очень хотелось броситься к нему в объятия и от всей души извиниться. Повторяя в голове вчерашнюю драматическую сцену, она поняла: она так и не сказала, как ей жаль, что утаила от него правду. Неужели сейчас уже поздно?
Пока она садилась, он закинул чемодан в багажник. Как только он сел за руль, Лори повернулась к нему:
— Кейд, прости. Мне очень жаль, что я не рас сказала тебе о беременности, а позже — о ребенке. Я была напугана, я была дура… из-за гордыни думала, что моя беременность нарушит твои планы. Твои родители возненавидели бы меня — они и так тер петь меня не могли… Да и многие мои родственники отреклись бы от меня за то, что я забеременела до свадьбы. Тогда мне казалось, что я нашла лучший выход из положения.
Он поднял руку, останавливая поток слов.