Игнат, несмотря на то, что был готов всю глубокую миску с миг опустошить, не спешил есть — ждал своих. Пятеро бойцов должны были подойти поодиночке, чтобы не привлекать внимания. Уже двое пришли: Тихон, коренастый, с лицом, будто вырубленным из тёмного дуба, и Данила — юркий, быстрый, с цепким взглядом. Игнат сам отбирал себе исполнителей, из тех, кого по разным причинам отсеивал из своего ближнего отряда Егор Иванович.
В трактире было шумно: за соседними столами пили и спорили местные торговцы, в углу перешёптывались двое в длиннополых кафтанах. Почему-то Игнат увидел в них ростовщиков. Неприятные личности, какие-то вязкие, хитрые. Ну точно нелюди, в процент дающие деньги.
Хозяин, рыжий еврей с седыми пейсами, суетился у стойки, поглядывая на Игната с настороженной вежливостью. Улыбался приторно, но не потому что не хотел такого гостя. Скорее всего опасался неприятностей. Мордехай Бен Зеев уже пожил на свете, чувствовал людей, которые могут принести проблемы.
— Не нравится мне это место, — тихо сказал Тихон, наклоняясь к Игнату. — Слишком людно. И глаза везде.
— А где сейчас не людно? — хмыкнул Игнат. — Главное — не зевать. Данила, ты проверил чёрный ход?
— Заперто. Но если что — вышибем.
В этот момент дверь скрипнула. Вошли пятеро человек в мундирах с гером Сапег на груди накидки. Один — явно старший — окинул взглядом зал, задержался на Игнате. Тот не дрогнул, лишь чуть сдвинул руку к поясу, где под кафтаном прятался нож.
Вошедшие солдаты Яна Казимира Сапеги не стали садиться. Один из вошедших подошёл к стойке.
— Пся крэв, Морда бед зад, — сказал один из вошедших и рассмеялся со своей грубой шутки. — Пива неси оборонцу Ружан.
А в это время к Игнату подошел еще один солдат рода Сапег.
— Ты главный? Ты прибыл за дитем? — на совершенно русском языке спросил солдат у Игната солдат.
— Что ты от меня хочешь? — не признаваясь, спросил Игнат.
— Запомни старик… Ясновельможный пан не крал дите. То иезуиты. Дите живой и здоров. Круль не ведает об том. Это все… и нынче мы будем тебя и твоих людей бить, но так… не сильно, — солдат улыбнулся. — Ты должен сбежать, искать никто не будет, только для вида. Ну а твоих людей… Кто убежит, и ладно, иных побьем крепко.
— Три! — тут же выкрикнул Игнат.
Это означало, что можно бить, но без оружия и стараться не убивать. Заранее согласованные короткие приказы.
В тот же миг Игнат опрокинул стол — миска с галушками полетела в лицо одному из солдат, кувшин с квасом ударил второго в грудь. Тихон с рёвом бросился вперёд, сбив с ног третьего. Данила уже крушил стул о голову четвёртого. Как жалко голушек со шкарками. И такая злость проснулась у голодного русского мужика.
— На! — Игнат ногой бьет одного из солдат, пытавшегося встать.
Тот перекручивается в полете и падает, еще ударяясь об угол соседнего стола.
Зал взорвался криками. Посетители повскакали со мест, кто-то бросился к дверям, кто-то — под столы. Хозяин исчез за стойкой.
— Бум! — глухой удар в челюсть одного из солдат казался громче криков.
Толпа рванула к выходу. Если бы драка была не с солдатами, так нашлись бы из местных, кто с удовольствием почесал бы кулаки. Но не в этом случае. Чревато.
— К чёрному ходу! — крикнул Игнат.
Тихон, размахивая табуретом, пробивал путь, больше отталкивая посетелей трактира. Солдаты были уже на полу. Бить эти бойцы умели. Данила прикрывал тыл, отбиваясь обломком скамьи. Трое остальных — Матвей, Козьма и Гришка — держались рядом, но один из них уже был ранен: Матвей, хватаясь за плечо, хрипел сквозь зубы. Один из солдат, возможно, потеряв контроль, достал все же нож и пырнул русского бойца. Попал в плечо.
Группа Игната вырвалась во двор. Ночь была тёмной, только луна пробивалась сквозь рваные облака. За спиной слышались крики, топот сапог.
— К коням! — скомандовал Игнат. — Разделимся, как и говорили! Встреча у Пружан на той поляне в лесу. И чтобы все нашли! А то я…
Игнат не договорил. Он уже подвязывал седло, крепил ремешок на брюхе своего коня. Один из коней был запряжен и готов. Но Кроткий все же и в выносливости уступал и в скорости другому коню, Гузаку.
Никто не гнался, как и обещал тот солдат. Но все же ни секунды промедления быть не должно. И через минуту Игнат уже мчался прочь, терпел не совсем комфортную скачку, периодически стегая Гузака по бокам. Кроткий, даже порожний, чуть поспевал заводным.
* * *
Севернее Перекопа.
10 мая 1683 года.
Как же медленно идет русская армия! Боже… Черепаха, казалось, что быстрее добралась бы до Перекопа. И ведь почти что ничего не мешало, чтобы быстрее передвигаться. И степь крымцам не удалось поджечь. И смысла не было особого редкие колодцы забрасывать тухлятиной. Воды хватало, особенно после трехдневного нескончаемого ливня. Даже кое-где образовались ручейки. Кони пили эту воду, да и солдаты брали ее, кипятили.
Вот с кострами и кипятком было сложнее. Угля взяли очень мало. В ход пошли и все кусты. Чуть ли траву не пробовали поджигать. Обозники в этом отношении были героями. Все равно раз в день была горячая пища. Правда варили каши только те, которые не требуют долгой варки. И все смотрели в на бревна и доски, которые мы привезли. Складывалось ощущение, что и до бунта недалеко. Нет, конечно, но напряжение витало. Люди хотели согреться и просушиться, а негде.
— Возвернулись! — в нашем лагере поднялся крик.
Шахтеры прибыли. Нет, конечно, не шахтеры, но те, кто просто набрал угля, который выходит из земли. Два дня пути до тех мест. И было не просто опасно, а преступно отправлять людей за углем. Ведь тут кружат отряды степняков. Но… Удивительно, но Кучук-бей держит свое слово. Ногайцы нас не атакуют. Имитируют атаки, и приходится на них реагировать, но нет столкновений.
Чумазые, словно те африканцы-негроиды, но довольные, счастливые, что их встречают, как близких родственников, в лагерь входили казаки, въезжали телеги с углем. Я поражен, на самом деле, насколько же много угольных выходов на землях будущего Донбассе. Я был там в прошлой жизни. Но вот такого не видел. За эти территории России нужно зубами вгрызаться.
Нам промышленность