— Для этого достаточно было меня просто спросить, не переворачивая вверх дном мою квартиру, не позоря меня перед соседями, не сажая меня сюда. Я ходил туда к моему школьному приятелю. Мы дружили с ним в Баку. Вот и все.
— Фамилия, имя вашего приятеля?
Харун не сказал: «А ну теперь все понятно. Вы свободны», хотя на нечто подобное в глубине души рассчитывал Фардин.
— Сергей Арцумян, — без опасения за Сережку, проживающего в Петербурге, сообщил Фардин. — У вас закурить не найдется? У меня всё отобрали.
— Нет!.. Арцумян? Кто же он? Армянин?
— Да. Недавно я позвонил в Баку, и бывшая одноклассница обрадовала, что Сергей в Тегеране. Я наведался в тот дом.
Фардин хотел было сказать, что никого не застал, но у наружки есть информация о том, сколько он там пробыл. Он не был столь наивен, чтобы не понимать, что люди Харуна уже прошерстили окрестные дома, показывали его фото, и не так сложно установить, как часто он захаживал в тот дом. Однако в этом квартале Тегерана люди не слишком охочи до общения с властями.
— Почему же вы не пришли снова? Вы же застали его? — уловил недоговоренность Харун.
— Ну знаете как бывает, увиделись спустя много лет, а человек уже не тот. Мне показалось, что он занимается чем-то незаконным, и я не хотел бы иметь к нему отношение. По-видимому, моя интуиция меня не подвела. Он в чем-то замешан? В этой самой ОМИН?
Харун поглядел пристально на Фардина, но тот выдержал взгляд.
Сотрудник МИ так и не присел за все время — он явно не планировал долгий допрос.
Когда оминовец, задержанный в больнице, выдал явку, за ней понаблюдали несколько дней. Выделили Фардина из общего потока посетителей, походили за ним, выяснив, что он работает в серьезном заведении, решили не тянуть с задержанием.
— А если мы предположим, — Харун уперся кулаками в металлическую столешницу, и Фардин успел оценить размеры кулаков, — что вам за небольшую услугу просто заплатили, у вас ведь зарплата не слишком солидная. Ну, скажем, отнести пакет в ваш университет. А потом там прозвучит взрыв. Или, скажем, вынести пробирку со штаммом какого-нибудь вируса, который затем попадет в городской водопровод.
Фардин не сомневался, что его взяли не только из-за случайного визита в дом с явочной квартирой. Под задержание подвели вполне солидную базу с подкупом небогатого научного работника с запятнанной биографией, уже попадавшего на карандаш к спецслужбам.
— А почему не главную мечеть мне поручили взорвать? Вы в своем уме? Вы знаете, как у нас в университете все охраняется, а тем более секция, где я работаю? Меня только что проверяли, прежде чем допустить на ответственный пост. Вы не доверяете своим коллегам? Ни к каким вирусам я отношения не имею. Повторяю, я занимаюсь водорослями, а не химическим или бактериологическим оружием.
Харун улыбался, не веря ни одному слову. У него симпатичное лицо, мужественное, с короткой аккуратной бородой, за которой он ухаживает тщательно, ежедневно, в свободное от работы время. Харун любит себя, ценит свое положение в обществе, добивался он его долго, переступал через многое и многих.
Он и теперь, порой, вынужден душить свою инициативу в зачатке. Однако в случае с «оминовскими выродками», как он их сам называет, ему дали свободу действий. Давняя и больная тема Ирана — моджахеды, спонсируемые из-за рубежа, базирующиеся на территориях соседей.
Поступил сигнал из больницы о подозрительном парне с разошедшимся швом после удаления аппендикса, со шрамом от огнестрельного ранения. Когда его опросили, где ему проводили операцию, он не смог ответить ничего внятного.
Харун с самого начала оказался на этом деле. Вцепился намертво в оминовца и вытряс из него всеми правдами и неправдами адрес. Заветный адресок. Решил не торопясь наблюдать, чтобы выявить всех посетителей квартирки. Но прошло несколько дней, список оминовцев пополнялся, и вдруг поступил тревожный сигнал от наружки, что около дома подозрительное затишье. Произошла утечка, и Харун до сих пор лихорадочно прикидывал, где потекло. Но с этим он решил разбираться параллельно.
Когда в квартиру нагрянула группа захвата, никого там не обнаружила. Сунулись по другим адресам, куда наружка доводила оминовцев от явочной квартиры, — пусто, пусто, пусто…
Над Харуном нависла угроза не просто увольнения, но и пособничества террористам. Тогда он схватился за Фардина Фируза, недотепу-ученого, как за соломинку, благо докторишка каким-то чудом не успел удрать и перейти на нелегальное положение. Видимо его не предупредили.
А сейчас Фируз, оказавшись отнюдь не простачком, выскальзывал как угорь, хотя поначалу казалось, что схватил пятиметрового усатого сома, хорошо зарывшегося в ил. Харун и не догадывался, насколько было правильным это первое впечатление…
Смущала недавняя проверка в отношении доктора. Неужели в самом деле упустили диссидента, сочувствующего террористам или еще что похуже? Втайне Харун надеялся посадить кого-нибудь из коллег-контрразведчиков, курирующих спецобъект в Медицинском университете, за преступную халатность, тогда, глядишь, и сойдет ему с рук упущенная ячейка ОМИН. Но и ее Харун рассчитывал отыскать, выжав до капли Фардина.
Харуна угнетала мысль, что проверять Фируза придется очень долго. Существует ли в природе этот армянин Арцумян? Баку не даст ответов на подобные запросы. Придется задействовать тамошних агентов. Тревожить их по пустякам нельзя. Сочтет ли руководство запрос о школьном дружке задержанного Фируза заслуживающим внимания? Харун даже не хотел об этом думать.
Горячность порой подводила Харуна, но отказать ему в интуиции нельзя, а если учесть, что его отец служил в САВАК, оставался работать и после свержения шаха, то чутье у него наследственное. И это самое чутье подсказывало, что перед ним сидит не простой любитель водорослей. Но кто?
Ведет он себя именно так, как вел бы себя интеллигент, уверенный в своей невиновности, и такое хрестоматийное поведение, собственно, и вызывало подозрения.
Фардин слишком контролировал ситуацию, не болтал лишнего. Отвечал ровно столько, что не удавалось зацепиться, чтобы развивать, раскручивать…
— Мы продолжим завтра, — решил Харун. — За оставшиеся несколько часов до утра у вас будет время подумать и осознать, что бесконечно юлить вам не удастся. Пока мы с вами беседуем мирно, но я потихоньку теряю терпение. Поверьте, вам не понравится, если я потеряю самообладание.
* * *
В камере оба соседа спали. Один из них храпел, тяжело, надсадно, словно до утра не доживет. Фардину оставалось молиться, чтобы Рауф и его друзья не попали в руки Харуну. Гарантировать, что все парни Мамедова окажутся стойкими оловянными солдатиками, невозможно. И скорее всего, Фардина заложат все, кто