Это обстоятельство не могло не обратить на себя особого внимания, так как практика разыскного дела показала, что подобные прогулки обыкновенно совершают лица, изготовляющие динамитные разрывные снаряды.
Дело в том, что испарения динамита действуют разрушительно на слизистую оболочку и легкие, вследствие чего такому работнику необходимо чаще пользоваться свежим воздухом.
Наблюдаемые вели себя крайне осторожно, и для отвлечения подозрения они при встрече на улице с местным околоточным надзирателем приветливо с ним раскланивались, познакомились с ним и, наконец, дважды пригласив на чай, показывали ему помещение квартиры и бюро. Оказалось, что работа по изготовлению бомб ими производилась ночью, а днем квартира и бюро принимали вид не возбуждающий подозрений.
Через десять дней местный секретный сотрудник сообщил, что в Ростов из Таганрога прибыл по какому-то важному делу некий Фурунджи и остановился в гостинице «Ливадия». За ним также было учреждено наблюдение, которое на следующий день, в 6 часов утра, установило, что Фурунджи с особой осторожностью вошел в упомянутую контору и вскоре оттуда вышел с каким-то тяжелым пакетом.
Не заходя домой, Фурунджи направился на пристань и взял палубный билет до Таганрога на отходящий утром пароход. Филеры последовали за ним с приказанием сопровождать Фурунджи до Таганрога и, не оставляя наблюдения, сообщить в жандармское управление, чтобы оно не производило арестов до телеграммы из Ростова.
По дороге филеры обратили внимание, что Фурунджи не выпускал из рук упомянутого пакета и старался все время держаться подальше от теплой дымовой трубы, возле которой пришлось его палубное место.
После отъезда Фурунджи наружное наблюдение в Ростове отметило, что Молоток и его товарищи начали нервничать, озираться, часто останавливаться с целью проверить, нет ли за ними слежки, и пошли на вокзал.
Все, вместе взятое, с очевидностью доказывало, что утреннее наблюдение было ими замечено вследствие какой-либо оплошности филера и вместе с тем вызвало предположение, что лица этой группы, опасаясь ареста, могут скрыться и заблаговременно уничтожить следы преступления.
Поэтому решено было слежку в городе за ними прекратить, а усилить ее на вокзале и пароходных пристанях, чтобы, в случае попытки к отъезду кого-либо из этой группы, таковую тотчас же ликвидировать; в противном же случае отложить эту ликвидацию до ночи, когда будет выяснена работа в Таганроге.
Предположение о тревоге технического бюро оказалось правильным. Когда ночью к этой квартире приближался наряд полиции, то он уже был замечен на значительном расстоянии и из окон квартиры Молотка начали метать бомбы, которые были такой разрушительной силы, что камни мостовой превращались в песок. Взрывы были слышны во всем городе, а в ближайших домах квартала все стекла в окнах оказались разбитыми. Обыском было изъято двести готовых разрывных снарядов и около двух пудов динамита.
Такого же образца снаряды были отобраны и в Таганроге в квартирах, бывших там под наблюдением. Бомбы были обнаружены и в помойных ведрах, и в кастрюлях, и в других местах. По агентурным сведениям, эти бомбы были сконструированы по проекту Красина, партийная кличка Никитич, игравшего впоследствии, при большевиках, крупную роль в качестве «полпреда» в Лондоне.
В той же квартире были найдены бумажные ленты с зашифрованными адресами, относящимися к разным городам империи. Таким образом, неосторожность Фурун-джи при появлении его в серьезной партийной квартире в Таганроге непосредственно с пароходной пристани и без проверки за собой наблюдения провалила все адреса организации, по которым повсеместно в России была произведена ликвидация.
Техническая группа РСДРП была совершенно разбита, чем охранное отделение предупредило гибель многих сотен людей.
С другой стороны, был момент, когда вся успешная работа розыска могла кончиться ничем вследствие неосторожности филера, замеченного наблюдаемыми в Ростове. Усовы успели бежать, но вскоре в Киеве были задержаны одновременно с местными наблюдаемыми по этому же делу. Маслова была задержана в Москве на Остоженке с весьма серьезным поличным списком фамилий и адресов должностных лиц и учреждений, которые, очевидно, предназначались быть объектами разрывных снарядов. Она в числе других по суду была приговорена к ссылке, но до отправки умерла в тюрьме от тифа.
Так погибли две молодые жизни — Немовой и Масловой.
Что же касается Копытева и других, то они были своевременно арестованы в Ростове, где вели местную, довольно бледную революционную работу и с технической группой никакой связи не имели. В связи с драмой, разыгравшейся с Немовой, прибавлю несколько слов о Копы-теве. Это был бывший студент, с одной стороны, идейный социал-демократ, считавшийся, впрочем, в партийной среде бледной посредственностью, а с другой — беспринципный человек, в своей личной жизни не брезговавший деньгами своих сожительниц, ведущих трудовую жизнь. При этом он был ленив и циничен. Немова, явившаяся для него одной из многих прошедших мимо него женщин, тем не менее, своим трагическим концом и глубиной своего чувства оставила в его сознании глубокий моральный след.
ГЛАВА 12
КРОШКА
С 1906 года я состоял в должности начальника Варшавского районного охранного отделения, при котором в городской ратуше была и моя личная квартира. В Варшаве молоко нам доставлялось на дом. Утром приходила девочка лет одиннадцати. Светлые кудри, голубые глаза и хорошенькое личико маленькой молочницы привлекали внимание клиентов, которые сочувственно относились к этому ребенку, разносившему свой товар в большом жестяном жбане. Молоко это давно доставлялось из дома, где было несколько коров, а девочка с матерью там служили. Все обитатели ратуши прозвали девочку Крошкой, баловали ее и подкармливали. Она перезнакомилась с детьми и по праздникам часто бывала во дворе ратуши, играя с ними. Особенно она была в дружбе с детьми моего кучера Яна, служившего десять лет в охранном отделении.
Однажды филеры, наблюдавшие за террористкой Роте, заметили, что с ней из дому вышла девочка, которая несла кувшин, по-видимому, молока. Роте вошла в дом на Праге, куда прошла и девочка. Через пять минут она вышла на улицу, но уже без кувшина. «Девочка строгая, — заключил филер, — маленькая, а хитрая, как муха. Мы ее взяли в наблюдение, но было трудно работать, она часто останавливалась, заходила в переулки, возвращалась назад, и так мы с ней промучились часа два. Наконец, она, вероятно, устала и вошла в дом номер 10 по Сенаторской улице, оттуда больше не выходила».
— Да это наша Крошка, — сказал старший филер, — в этом доме она живет у молочницы.
В то же время секретный сотрудник Ласий сказал, что боевики, когда идут на работу, то есть на убийство или грабеж, при себе оружия и бомб не