Алина, глядя на беспрерывно движущиеся стрелки, порой задумывалась, как им удаётся никогда не уставать. Ведь даже медленное движение может утомить. По себе девочка знала, что неспешная монотонная работа надоедает быстрее всего. Так почему бы стрелкам не остановиться и хотя бы немного не передохнуть. И вот её желание исполнилось. Часы стали. Алина заметила это первой и с радостным криком бросилась к матери.
— Мама! Мамочка, — кричала она на бегу, — наши часы ушли в отпуск!
— Куда они ушли? — не поняла Вероника Павловна.
— В отпуск, — ответила дочь. — Они же трудились без отдыха целый год!
— Вот именно, целый год, — проговорила мать. И пояснила: — Просто у батареек вышел срок.
— Вот как, — озадачилась Алина, — а я подумала, что они решили чуть-чуть передохнуть.
— Нет, доченька, — улыбнулась мать, — часам не нужен отдых. Они же не живые существа.
— Как не живые? — искренне возмутилась девочка. — Они же ходят и тикают, как кузнечики в траве летом у нас за городом. Кузнечики тоже не живые?
— Кузнечики живые, — ответила мать и пояснила: — Они насекомые.
— Насекомые, — повторила Алина заворожённо.
Мать тем временем поменяла батарейку в часах, и они снова как ни в чём не бывало затикали.
— Здорово, — сказала Алина и вздохнула.
— Ты чего, доченька? — спросила Вероника Павловна.
— Мамочка, мне немножко жалко, что часы не живые. Самую малость, — сделав между большим и указательным пальцами крохотное расстояние, она показала матери, насколько именно распространяется её сожаление.
Оперная прима улыбнулась и ласково погладила дочь по голове.
Обед должен был вот-вот начаться, когда вдруг в столовую вошёл глава семейства под руку с молодой и весьма симпатичной незнакомкой.
Глаза Вероники Павловны широко распахнулись. Алина приоткрыла ротик и тут же прикрыла его ладошкой. Горничная Елизавета замерла на месте, как по мановению волшебной палочки. Хорошо, что удержала поднос.
— Лиза, будь добра, поставь на стол четвёртый прибор.
Горничная, не проронив ни слова, уплыла на кухню. Надо сказать, что Лиза вообще двигалась по дому Солнцевых на манер девушек из всемирно известного ансамбля «Берёзка». Где она этому научилась, семейству было неизвестно. Хорошо, если об этом знала сама Лиза.
— Дорогой, — дрогнувшим голосом обратилась к супругу остолбеневшая поначалу прима, — что это за девушку ты привёл в наш дом?
Глава семейства хмыкнул, довольный произведённым эффектом. И обратился исключительно к дочери:
— Алиночка, это твоя Мэри Поппинс.
— Кто? — заморгала Алина.
— Разве ты забыла, детка, про книгу, которую мы с тобой читаем по вечерам?
— Нет, не забыла, — ответила девочка.
Отец на самом деле подарил ей большую толстую книгу с потрясающими картинками про чудесную няню, поступившую на работу в английскую семью Бенксов. Её действительно звали Мэри Поппинс. Но ведь на самом деле её не существовало. Алина хоть и была ребёнком, но понимала, что няню придумала писательница Памела Трэверс. Алина хорошо запомнила это имя, так как попросила маму прочитать его несколько раз, а потом некоторое время повторяла про себя. И теперь папа хочет убедить её в том, что милая девушка рядом с ним — та самая необыкновенная няня из толстой книжки. Этого быть не может, он просто разыгрывает их.
— Если она Мэри Поппинс, — насмешливо произнесла мама, — то я Карлсон, живущий на крыше.
— Не наговаривай на себя, дорогая, — ответил ей муж ласково.
— Так, значит, ты нашёл для нашей дочери няню? — проигнорировав его слова, уточнила Вероника Павловна.
— Можно сказать и так, — кивнул супруг.
— Не посоветовавшись со мной и с Алиной, — не удержалась прима от укора.
— Я подумал, что этот вопрос должен решить сам. Так что прошу вас любить и жаловать нашу прекрасную Мэри Поппинс! — произнёс он торжественно.
Позже выяснилось, что няню звали, конечно же, не Мэри, а Маша и была она никакая не Поппинс, а Попова. Мария Семёновна.
В тот день она впервые переступила порог дома Солнцевых и сразу, как говорится, попала с корабля на бал. Хозяин пригласил её отобедать вместе с ними. И у Маши не было никакой возможности отказаться, хотя она очень волновалась и смущалась. Поначалу чувствовала себя в этом доме не в своей тарелке. И её можно было понять: глава семейства — известный в городе предприниматель, его жена — популярная оперная певица. И маленькая девочка, очень симпатичная особа, которая с первой минуты её появления в гостиной не сводила с неё глаз. Какая она? Не капризная ли? Не зловредная? От страха у будущей няни замирало сердце в груди. Она же не знала тогда, что задержится в доме Солнцевых на двенадцать лет.
Маша Попова — молоденькая девушка, всего два года назад окончившая педагогический институт и успевшая поработать в школе. Когда Маша узнала, что уважаемый бизнесмен Эдуард Константинович ищет для своей четырёхлетней дочери воспитателя типа гувернантки, не раздумывая, решила сменить место работы.
Тем более, в семье Солнцевых её встретили дружелюбно. Глава семейства не пытался нагнать на неё страха, вежливо расспросил о семье, образовании и прежнем месте работы. С ним-то она побеседовала за несколько дней до своего появления в их доме.
Для примы вхождение Маши под ручку с хозяином в гостиную было полной неожиданностью. Другая бы на её месте закатила мужу скандал, а дерзкую, с её точки зрения, девчонку выгнала бы вон. Но только не Вероника Павловна. Эдуард Константинович, хорошо зная свою жену, всё рассчитал верно. Их выход был почти театральным. И прима, несмотря на растерянность и возмущение, в глубине души оценила постановку, устроенную мужем.
Она на правах хозяйки усадила девушку за стол. Маша сидела как мышка, ела мало и старалась не уронить себя в глазах семьи Солнцевых. Первой не выдержала Алина, она тихо проговорила, глядя на Машу своими ярко-голубыми глазами:
— Вы ешьте, не стесняйтесь. У нас тут всё по-простому.
Маша улыбнулась и ответила ей благодарным взглядом ореховых глаз. Про себя она решила, что со стороны будущей подопечной никакие неприятности ей не грозят. Позднее успокоилась и насчёт хозяйки дома.
Мать девочки после обеда показала Маше дом и комнату, в которой ей предстояло жить.
Вероника Павловна спросила, почему Мария Семёновна решила уйти из школы, Маша честно призналась, что один ребёнок лучше, чем тридцать три, по крайней мере для неё.
Веронику Павловну этот ответ удовлетворил. Она посмотрела все документы Маши, которые та на всякий случай принесла, и данную ей с места работы характеристику. Директриса школы, хоть и не горела желанием отпускать молодую учительницу, препятствия чинить не стала, дала характеристику хорошую.
— Спасибо, Зинаида Львовна, — прошептала растроганная до глубины души Маша.
— Не за что, — ответила та. И добавила: — Если что, возвращайся. Мы будем рады принять тебя обратно в наш коллектив.
На этот раз Маша в ответ только неопределённо кивнула. Интуиция, вероятно, подсказывала девушке, что в эти стены она больше никогда не вернётся. Так и вышло.
На следующий день Маша и Алина остались наедине. У Маши был план, чем и сколько она будет заниматься с девочкой. Но для начала, чтобы установить контакт с воспитанницей, она решила спросить, чем бы хотела заняться сама девочка.
Алина посмотрела на неё широко распахнутыми глазами, в которых Маша успела заметить и доверчивость, и детское лукавство, и предложила:
— Раз уж лапа представил мне вас как Мэри Поппинс, то, может быть, нам для начала почитать книгу про неё.
Маша увидела на столе девочки толстую красочную книгу и догадалась, что они читали её вместе с отцом, хотя, скорее всего, папа читал, а дочка слушала.
— Можно? — спросила она, указывая рукой на книгу.
— Да, конечно, — ответила Алина.
И Маша открыла её на странице, которая была заложена закладкой. Она поняла, что отец с дочерью добрались уже до второй книги.