Но передо мной стоял Щербинский.
Взгляд холодный, прожигающий насквозь. Цвет глаз потемнел до благородного малахита. Он был уставшим и раздраженным — нарывался на ссору.
Намеренно.
Что ж, будет ему ссора.
— Тогда пошел на хер! Ты же все знаешь, все понимаешь. Я была идиоткой без мозгов и тормозов, влюбленной в мужчину. Скажи, что в этом моя вина и моя ошибка — будешь полностью прав, но знаешь что… — выдохнула, но не до конца.
Глазами нашла первый попавшийся лист бумаги, который распознала как ненужный черновик, скомкала и прицельно швырнула в Щербинского. Попала по носу. Скомкала следующий, бросила и тот угодил ему прямо в лоб.
— Ты маленькая кровожадная ведьма! — Толя хищно улыбнулся и двинулся внутрь. Все это было мне крайне знакомо.
Нерастраченное возбуждение снова завибрировало между нами. В небольшом пространстве моего рабочего угла было некуда спрятаться. Все, что оставалось — это выставить единственную преграду, мой стул.
— Это меня не остановит, — выдохнул он.
— Я знаю.
— Но ты можешь остановить.
Я моргнула раз, потом еще, и наконец до меня дошло, что именно он сказал. Я могу принять это решение — он не станет настаивать, набрасываться, не уйдет, заставляя бежать за ним и просить прощения. Толе это было не нужно.
А мне? Мне хотелось наконец-то выговориться.
— Мы можем сегодня поужинать в нормальном ресторане или купить продуктов, вместо еды на вынос? — Спросила я, но не дожидаясь ответа продолжила. — У меня получается неплохо готовить, и я обещаю, что не буду пытаться тебя отравить до тех пор, пока ты готов меня слушать.
— Можем. Но голосую за ресторан. Обеими руками.
Я усмехнулась его выбору.
— Слабак.
Щербинский отошел от меня, позволяя вздохнуть спокойно и вспомнить где лежал мой рюкзак. Забрав со стола смартфон, наушники и ключи от офиса, я двинулась в сторону двери.
— Так значит мне не показалось и ты действительно был на той новогодней вечеринке?
— Нет, не показалось.
Замок щелкнул, сигнализация мигнула, оповещая меня о том, что она активирована и мы двинулись на выход и к его машине.
— И что же ты там делал? Неужели следил за мной?
Вопрос был брошен бездумно, но остроумного ответа не последовало. Щербинский как шел впереди молча, так и продолжал свой путь. На улице, где под ногами стали появляться первые лужи после августовского похолодания и дождей, он свернул к машине и открыл мне дверь, пропуская на пассажирское сиденье.
Лишь сам оказавшись в машине Толя коротко бросил: — Именно за тобой я в тот вечер следил внимательнее всего.
Глава 31
Ресторан был небольшим, но уютным. Из тех, которые открывают в качестве дополнительного семейного бизнеса, когда на это есть средства и открывает его тот, кто готов вкладывать и вкладываться в его развитие.
Толя вошел первым и поздоровался с мужчиной лет пятидесяти. Невысокий, даже коренастый, он выглядел экстравагантно, с пышными усами и в цветастой рубашке из вельвета. Он же проводил нас к столику и отдал меню.
— Заказывай, что хочешь, — мой спутник кивнул на меню, но потом положил руку сверху и добавил. — Но я рекомендую попробовать фирменные пельмени с кроликом. В тесте есть базилик, а соус, который к ним подают — просто объедение. И не забудь про десерт — вишневый штрудель.
— Ненавижу штрудели. Особенно вишневые, — слова прозвучали до того, как я успела их обдумать, но это правда.
Не то, чтобы я раньше никогда не позволяла высказывать пожелания, но всегда чувствовала себя скованной и закрытой к выбору того, что мне нравится.
Мужчина оказался рядом с нами с блокнотом и ручкой в руках. Он принял заказ от меня — салат из баклажанов, пельмени и на десерт — мороженое с печеньем. Хотела добавить к перечисленному черный чай, но тут меня перебил Толя и попросил принести бутылку красного полусухого вина.
— Мы собираемся выпивать? — уточнила, раскладывая салфетку на коленях. — Ты за рулем.
— Уверен, что хочу услышать эту историю, и осознаю, что буду не настроен ехать к Макарову и избивать до его полусмерти.
— Может быть мне хочется послушать твою, — осторожно, прощупывая почву.
Между Толей и Русланом что-то произошло в прошлом. Вряд ли между ними встала черная кошка, женщина, или работа. По крайней мере конфликт (а он точно был) имел какие-то очень глубокие раны и личную заинтересованность.
— Может быть и услышишь, — просто ответил он, — но ты постоянно упрекаешь меня в том, что я не джентльмен, поэтому сегодня я уступлю леди, как того требует этикет.
Я фыркнула.
— Трус.
— Стерва.
— Зазнайка.
— Неправда. Я профессионал и ты это знаешь.
Я скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула, надув губы. Иногда хотелось стать настоящей стервой, чтобы уметь осаждать таких как он — уверенных в себе мужланов. Но почему-то именно его проявление такой грубой мужественности не казались мне вычурными и лишними. Щербинский был органичен в своих поступках, в своей логике и в следовавших за ними действиях.
Еще иногда он был импульсивен. В нем кипел вулкан, который было страшно будить. Страшно, но очень интересно, просто до ломоты в пальцах и мурашек, которые разбегались во все стороны от солнечного сплетения, как только мне удавалось поймать заинтересованный взгляд мужчины.
Между нами повисло примирительное молчание. Милый официант принес вино и разлил по бокалам, а затем перед нами поставили закуски. Толя не торопил меня и просто ждал когда я буду готова говорить.
А я… я просто не знала с какого момента начать.
— Задай вопрос, — выронила я, когда салат был съеден и мне принесли горячее. — А то я никак не могу понять, откуда “резать”, — последнее слово я взяла в воздушные кавычки.
— Как ты заболела?
Нет, он не был деликатным даже с большой натяжкой. На новый год подарю ему книгу или он-лайн курс “Как стать джентльменом: пособие для чайников”. Но на этот вопрос я могла ответить.
— Я простыла. — Слишко коротко? Пожалуй. — Ты же был на той вечеринке и видел мое платье — такое красивое и открытое. Оно очень хорошо сидело и я надеялась, что вечер пройдет отлично. Закончится в…
— Постели? — хмыкнул Толя.
— Вообще-то мы собирались лететь в Стамбул, но поругались. И ты так же в курсе по какой причине.
— Все были в курсе, — кивнул он.
Ни грамма эмоций, никакой жалости к собеседнику. Щербинский намеренно давил на больное. Не настолько сильно, чтобы я рыдала, но достаточно для того, чтобы хотелось выплеснуть обиду. Поэтому я продолжила и рассказала ему все.
Тем вечером я выбежала на террасу загородного клуба в мороз в одном платье и простояла там, ожидая мужа около получаса. Я и тогда понимала насколько это глупо и нерационально, но ни замерзшие пальцы и руки, не окоченевшие колени не были так важны, как то, что Руслан злился.
— Не осуждай, пожалуйста, — попросила я Толю, прикончив первый бокал вина и протягивая ему пустой для новой порции. — Но через три дня у меня была температура почти сорок, а еще через два диагностировали двустороннюю пневмонию.
— И ты не легла в больницу, — не вопрос, а осуждение.
— Один из клиентов Руслана — терапевт. Он дал направление на снимки и выписал антибиотики. Сказал, что от больницы больше вреда.
Щербинский нахмурился, но больше не комментировал. Впрочем вряд ли он мог что-то сказать.
Вылет на отдых мы перенесли до тех пор пока я не поправлюсь. Лекарства подействовали достаточно быстро и уже через два дня Руслан перебронировал вылет, но собирая чемоданы таблетки я оставила на прикроватной тумбочке. Это произошло не специально, но лучше бы я этого не делала.
Из Стамбула через неделю мы вернулись отдохнувшие и счастливые. Казалось, что буря миновала и отношения вошли в привычное русло.
К концу февраля я снова простыла. Это было странно, ведь раньше я если и болела, то не чаще чем раз в два года и не сильнее, чем насморком. А тут снова пневмония. И снова тот же врач выписал уже другой антибиотик, но как потом оказалось в меньшей дозе, чем было нужно.