— Ты хочешь за него замуж? — поинтересовалась я.
Белова кивнула и мечтательно улыбнулась. Кажется, что мысли об этом делают ее действительно счастливой. Неужели она по-настоящему влюблена в Макарова?
Наклонив голову я посмотрела на бывшую подругу.
Она рассказывала что-то про себя и Руслана, об их огромном чувстве и влечении друг к другу. Описывала как они не могли сдержать свои порывы страсти (не то, чтобы пытались), как Руслан не хотел сделать мне больно, особенно потому, что стало известно про мою болезнь.
— Как давно вы начали трахаться за моей спиной?
— За пару месяцев до нового года.
Ответ меня удивил. Тогда… тогда у нас с мужем, как мне казалось, все было замечательно.
— Почему ты выбрала его? — этот вопрос напрашивался сам собой. — Вокруг тебя всегда было много мужчин. Богаче, чем Руслан, с перспективами жить за границей. Свободные, без обязательств. Почему ты выбрала его, Наташа? Чужого мужа. Моего мужа.
Она на секунду задумалась, даже выглядела немного растерянной. Но как оказалось не из-за самого вопроса, а кажется просто подбирала слова для более мягкого ответа.
— Если бы не я, то кто-нибудь другой обязательно увел его у тебя. Ты же была как куколка — пластиковая и зажатая. Не знаю, как он терпел твою чопорность и отстраненность. В постели ему нравится…
Ну все, с меня хватит.
— Заткнись! Пошла вон.
— Олеся просто пойми…
— Пошла вон, сука! — голос сорвался на крик.
За её спиной открылась дверь в палату и в проеме показался Щербинский, практически полностью загораживая его своей огромной фигурой. Он быстро оценил обстановку и лишь мазнув взглядом по Беловой, сосредоточился на мне.
— Что мне сделать? — короткий вопрос.
— Пусть она уйдет.
Толя кивнул и без слов подхватив женщину под локоть уверенно вывел из палаты. Наташа начала шумно сопротивляться, но мужчина наклонился и что-то негромко шепнул ей на ухо. Та как будто язык проглотила и больше не оказывала сопротивления, когда ее выпроваживали не только из палаты, но и из отделения.
— Как ты? — спросил Щербинский, снова появляясь в поле моего зрения, в этот раз уже один. Он прикрыл дверь, чтобы нас никто не побеспокоил.
— Доброе утро. Рада тебя видеть. Еще больше рада, что ты на ногах и даже способен исполнять роль телохранителя, — я не смогла удержаться от ехидства.
Он подошел ближе. Казалось, что Толя присядет на край кровати и начнет вычитывать мне за несанкционированное общение с потенциальным свидетелем противной стороны, но он лишь наклонился и прижался своими губами к моему лбу.
Крепко. Долго. Царапая бородой. Приятно.
И на одно счастливое мгновение я забыла про Белову, про Макарова, про все на свете.
Глава 36
На улице внезапно стало холодно и неуютно.
Сентябрь не обещал быть теплым и приветливым, но и падение температуры ночью почти до нуля стало неприятным открытием.
Никогда не любила осень, потому что с ней всегда приходили холода, дожди, слякоть и уныние.
— Ты разве не из тех девушек, которые любят закутаться в плед и с чашкой какао читать сентиментальные романы, смотря как по окну барабанят капли дождя? — поинтересовался Толя, оценив мою кислую мину, с упреком взирающую на грозу и ливень за окном.
— Да, я люблю какао и романы, но вычеркни дождь и добавь снегопад, елку, украшенную в огоньки и гору подарков. Можно еще красные шерстяные носки. И свитера под горло, в цвет новогодних праздников.
Щербинский смотрел на меня так, словно я внезапно перешла на итальянский и провожу ему экскурсию по Риму.
— Не переживай, Леся, он просто не любит новый год, — его сестра меня заинтриговала этой фразой и я вся обратилась в слух.
Алена сопроводила нас до дома после выписки и осталась, чтобы поддержать наш “боевой дух”. Проще говоря ей было до жути любопытно как мы тут вдвоем уживаемся и почему до сих пор не поубивали друг друга.
— Ему Дедушка Мороз машинку в подарки не доложил?
— Ты даже не представляешь насколько близка к истине, — ответила она явно пытаясь подколоть брата, но мой сосед не проявил и капли эмоций.
Он стоял спиной к нам и чистил креветки. Рядом на столешнице стояла сковорода-гриль. На плите, которая в квартире включалась так редко, что почти никогда, стояла кастрюля. В ней варились спагетти. С периодичностью раз в пару минут мы с Аленой пытались предложить Толе помощь, но в ответ слышали только его холодное: “Нет”.
— Я не знала, что твой брат готовит.
— Я тоже.
— Нет, правда. Я живу с ним две недели и не видела, чтобы он держал в руках что-то тяжелее кружки с кофе.
— Я жила с ним до его восемнадцати и поверь — ничего не изменилось.
В кухонной мойке зашумела вода и Толя довольно ловко, для человека который ранее не был замечен с кухонной утварью в руках, справился с тем, чтобы слить кипяток из макарон и промыть их. Затем взял в руки оливковое масло, также легко, будто занимался этим каждый день, плеснул на сковороду и закинул в нее ранее очищенные креветки. Немного приправы, сливки, спагетти, чтобы все это смешать во вкусное блюдо и базилик для аромата.
Через какие-то мгновения на столе оказалось три полные тарелки от которых шел потрясающий аромат, приборы и легкий овощной салат.
— Сейчас я чувствую себя неловко, — моя улыбка потухла.
— Из-за того, что обсуждала меня с сестрой прямо при мне или потому, что я смог приготовить шикарный ужин, а ты — нет?
Я закатила глаза и покачала головой.
У Толи оказался настоящий талант в готовке, либо ему несказанно повезло, как и любому новичку.
Мы кушали неторопливо. Каждый размышлял о чем-то своем, и самое главное брат и сестра бесконечно напряженно переглядывались друг с другом. Обычно такое происходит, когда вам хотят сообщить не самую приятную новость. Или рассказать что-то очень важное. Но тоже неприятное.
— Я понимаю, что бутылка хорошего вина могла бы снять напряжение, но мне алкоголь нельзя из-за лекарств после выписки, Толе тоже, поэтому просто скажите, то что собирались.
Я так много плохих новостей слышала в последнее время, что кажется готова была поверить, будто меня прокляли еще в прошлой жизни. Нет, никто из моих близких не умирал, я не осталась жить на улице без средств к существованию и понимания, что буду кушать вечером и смогу ли позволить себе билет на метро. И все же — пережить операцию, измену мужа, предательство отца и оказаться на втянутой в финансовые махинации в особо крупных размерах — это не то, о чем мечтает женщина.
— Олеся, мы хотим тебе сказать, что твой муж замешан не только в отмывании денег и выводе средств за рубеж. — Начал мужчина. — Он участвовал в непрофильных для себя судебных делах и помогал некоторым высокопоставленным лицам, либо их близким, избежать серьезной уголовной ответственности.
Щербинский смотрела на меня и продолжал рассказывать о том, какую на самом деле жизнь вел мой муж у меня за спиной, и, как оказалось, за спиной у своего руководства.
— Ты же знаешь Зотова? — поинтересовалась Алена.
— Того, который миллиардер? — Переспросила я, и она кивнула. — Все его знают.
— Часть денег, которые Руслан выводит за границу — принадлежат именно ему. Сумма небольшая в масштабах общих накоплений такого видного бизнесмена, с другой стороны если позволить любой мышке откусывать по кусочку от головки сыра, скоро сбегутся крысы и большой заварушки не избежать.
Хорошая аналогия.
— Что же нам делать? — спросила я. — Мы будем влезать в эти разборки?
Алена встала из-за стола и собрав посуду отнесла все к раковине. Снова негромко зашумела вода. Она монотонно очищала тарелки, смывала и ставила на их место на полке. Затем вилки, ножи, стаканы.
— Толя? Просто объясни, что конкретно мы собираемся делать дальше?
— Завтра суд по твоему разводу и есть два варианта развития событий. Во-первых, Руслан начнет упираться и все же потребует пересмотра дела.