Три евро. Всего три евро и три минуты. Щербинский меня убьет.
Отав деньги и крикнув на прощание нерасторопному продавцу “Грациа” я выбежала на улицу. Там застряла на пешеходном переходе, который еще с минуту светил красным.
К моменту, когда я выбежала из-за угла на нужную платформу, которую я покинула одиннадцать минут назад, автобуса уже не было. Мое совершенно здоровое сердце едва не выпрыгнуло наружу.
Но самым ужасным был вид Толи. Он стоял на той пустой платформе, перекатывая кончиком своих кроссовок небольшой камешек, что-то тихо бубня под нос.
И когда поднял полные злости глаза на меня, я поняла — мне конец.
Глава 41
— Злишься?
— Нет.
— Не злись.
— Я и не злюсь.
— Ну Толя, я просто…
— Да, черт возьми, Олеся! Я надеюсь, что у тебя хотя бы документы с собой?!
Щербинский был, мягко говоря, обескуражен произошедшим.
Мы шли пешком от Тибуртины в неизвестном для меня направлении. На вокзале мы, то есть Толя, приобрел большую бумажную карту Рима, потому включать навигатор на смартфоне было большим расточительством в плане посадки аккумулятора. Обе наши зарядки уехали в чемоданах.
— Мы же можем купить зарядку? Она ведь не стоит так дорого, как смартфон, — мое замечание казалось весьма логичным.
Или нет?
— Сегодня воскресенье, — вздохнул Щербинский.
— И что?
— Оглянись вокруг, видишь хотя бы один открытый магазин?
Что за бред? Конечно… Я повернула голову направо, налево, посмотрела через дорогу. Было пара открытых продуктовых, один или два магазина с одеждой от крупных сетей. Но ни одного магазина техники в ближайшем обозрении не наблюдалось.
Я вздохнула.
Мне и самой не верилось, что из-за меня и моей упертости мы оказались в такой ужасной ситуации. Кроме того было стыдно. Вся поездка полностью спланирована и оплачена Щербинским, который сосредоточенно изучал карту города, по крайней мере той его части, в которой мы застряли.
Прежде чем покинуть автовокзал он также купил билеты на утренний автобус, убедившись, что никакими другими маршрутами, с пересадками или без них, до места назначения мы не доберемся. И смог дозвониться до вокзала Реджо-Калабрии, где наши чемоданы должны были разместить в бюро находок и никому не отдавать (конечно за отдельную плату).
Мы петляли по улицам еще минут тридцать, пока не остановились у небольшой парадной двери. Табличка над ней гласила Hotel Oriente, над названием гордо сияли две звезды.
Я было открыла рот, чтобы дать комментарий о том, что в таких заведениях мне еще останавливаться не доводилось и это настоящая “экзотика”, но вовремя прикусила язык.
— На ночь остановимся здесь.
Щербинский толкнул дверь, но даже не потрудился пропустить меня вперед.
В холле было пусто и все выглядело как раз на то самое количество звезд. Я подавила в себе навязчивое желание залезть на TripAdvisor, лишь по обстановке предчувствуя, что положительных отзывов об этой ночлежке будет крайне мало.
За стойкой рецепции сидел колоритный мужчина, с черными волосами и густой бородой лет сорока. Небольшая табличка на его груди гласила, что к нему можно обращаться по имени Марио, хотя выглядел он скорее как Арсен.
— Полагаю, что о континентальном завтраке заикаться даже не стоит? — прошептала я, спрятавшись за спиной Толи, когда итальянец обратил на нас внимание.
Точнее в основном на меня. Его короткий взгляд успел меня раздеть, потом снова раздеть, потом еще раз раздеть и… больше я не выдержала. Пока мужчины выясняли чей менталитет крепче, мне оставалось только в очередной раз отругать саму себя за невероятную глупость, проявленную часом ранее.
Наконец в руках моего спутника оказался ключ (самый настоящий, не электронный) с бочонком на брелоке и номером “32”.
Конечно лифта в здании предусмотрено не было. Мы поднялись на третий этаж, нашли дверь с нужной цифрой и вошли внутрь. В этот раз я была даже немного рада, что Щербинский не стал пропускать “леди вперед”, а сам решился на изучение новой территории.
Свет включился от обычного переключателя, являя взору ничем не примечательную комнату, с кроватью, столом, парой стульев, телевизором-коробкой и мини-холодильником. Интересно, тут есть газировка? Купленную воду мы уже выпили, потому что даже вечером на улице было очень жарко.
Но не успела я и слова произнести, как свет в комнате погас.
Лишь на секунду в голове мелькнула мысль, что это из-за того, что в этом глупом отеле все отвратительно плохо работает и сам он отвратительный. На ту драгоценную секунду, пока я не услышала, как щелкнул дверной замок.
Пока кто-то не толкнул меня в спину так, что я ничком упала на кровать и не успев произнести и звука оказалась придавлена к матрасу мощной мужской фигурой.
Нужно было закричать, но слова застряли в глотке. Мысли вылетели из головы, под закрытыми веками сверкали искры. Еще ничего не произошло, но тело интуитивно отозвалось на грубость и напор. Губы горели от предвкушения, кожа распалилась в местах, где Толя только что прикасался.
Единственная мысль: “Еще”.
Мне было нужно еще.
Он перевернул меня к себе лицом, все еще нависая. Поднял за запястья, усаживая на матрасе, обхватывая рукам лицо и, наконец-то целуя. Горячо и жадно. Не жалея моих губ, не заботясь о чувствах, не думая, что я могу его остановить.
Пальцами он пробрался под кофту, стаскивая её через голову. Бюстгальтер был снят и потерялся за кроватью практически сразу же. Сегодня ни у кого из нас не хватило бы терпения на долгую прелюдию.
Приподнявшись на ноги Щербинский без стеснения разглядывал меня. В комнате было темно, небольшие окна пропускали не так уж и много уличного освещения. Но его зеленые глаза видели все. Каждый изгиб, каждую черточку, каждый миллиметр кожи. Каждую деталь шрама. Будь это кто-то другой, я бы давно прикрылась руками, зарыдала от стыда и убежала в ванную. Будь это кто-то другой, я бы не позволила зайти так далеко.
Он стоял у кровати, полностью разделся, и был чертовски хорош собой. Я понятия не имела как справлюсь с его размером, есть ли у нас (точнее у него) презервативы и что будет потом. Но когда он быстро снимал с меня джинсы, а потом невыносимо медленно стягивал уже мокрые трусики, я едва сдерживала стоны.
Конечно именно в этот момент мне захотелось пошутить.
— Собираешься меня наказать? — пискнула я, почувствовав как его пальцы поднимаются по внутренней стороне бедра и замирают там, где уже было очень влажно.
— Неоднократно, — без единого намека на юмор ответил он, широко разводя мои ноги и снова впиваясь губами в мои губы.
К утру совершенно измотанная я точно знала, что Щербинский умеет держать свое слово. Многократно.
Глава 42
— Доброе утро.
Мне снился классный сон, в котором я оказалась в Риме, в чудесном номере прекрасной гостиной в объятьях Толи. Мы всю ночь занимались любовью и уснули крепко прижавшись друг к другу. А на утро он…
Так. Стоп.
— Доброе утро, Олеся. Нам пора вставать — опоздаем на автобус.
Шею обдало горячим дыханием, а легкий поцелуй, оставленный за ушком, вызвал волну мурашек. О каком автобусе он говорит?
Рука скатилась с подушки, и почувствовав под пальцами прохладный хлопок пододеяльника, я начала вспоминать, что произошло.
Это был не сон.
Я развернулась на спине, прикрываясь постельным бельем и медленно открыла глаза, окунаясь в изумрудные озера, внимательно изучавшие меня из под черных густых ресниц. В них было столько спокойствия и доверия. Столько нежности. Мне было трудно вспомнить когда в последний раз я чувствовала хотя бы что-то подобное.
Мне было спокойно.
Никто не ждал чего-то особенного. Никому не нужно было соответствовать даже ранним утром. Не было желания спрятаться под одеялом или в ванной, чтобы поскорее сделать макияж и уложить волосы.
— Доброе утро, — я улыбнулась, обняла мужчину, лежащего рядом и поцеловала. Легко и нежно, как не могла сделать это ночью. — Ты умеешь быть вежливым.