— Не лезьте к свидетелю, Холлер, — сказала она.
Я развел руками.
— Просто проявляю сердечность.
— Проявляйте ее к тем, кто на вашей стороне, — отрезала Берг.
— Как скажете, — сказал я.
Я обвел взглядом полукруглый зал и увидел дочь на ее обычном месте. Улыбнулся, кивнул — она ответила тем же. Кендалл Робертс я не увидел, да и не рассчитывал. Я посчитал, что ее визит – это своего рода компенсация за внезапное исчезновение. И это все, что мог о нем сказать.
В конце концов я придвинул стул к столу защиты и сел рядом с Дженнифер.
— Ты хорошо выглядишь, — сказала она. — Лорна отлично поработала.
До этого мы успели переговорить во временной камере вместе с Циско. Но он уже ушел — впереди был ворох следственных поручений.
Я услышал шепот у себя за спиной и, обернувшись, увидел двух журналисток, которые вели это дело с первых дней, — они заняли привычные места. Обе — женщины. Одна из «Лос-Анджелес Таймс», другая — из «Дейли Ньюс». Конкурентки, которым нравилось сидеть рядом и шептаться в ожидании судьи. Одри Финнел из «Таймс» я знал много лет — она освещала не одно мое дело. Эдди Гэмбл была новенькой в криминальной хронике, я знала ее лишь по статьям в газете.
Вскоре судья Уорфилд появилась в дверях позади секретаря, и зал призвали к порядку. Прежде чем перейти к ходатайству о прекращении, я обратился к судье:
— Ваша Честь, у защиты есть срочное новое ходатайство — обвинение по-прежнему нарушает правила раскрытия данных.
— Что на этот раз, мистер Холлер? — спросила судья.
В ее голосе зазвучали нотки раздражения, и это меня озадачило: слушание едва началось. Я подошел к кафедре, а Дженнифер отнесла копии нового ходатайства к столу обвинения и секретарю, после чего бумаги ушли судье.
— Ваша Честь, защита всего лишь просит то, на что имеет право, — сказал я. — Перед вами ходатайство о предоставлении данных с моей машины и моего мобильного телефона. Обвинение их не передает, потому что знает: они меня оправдывают и покажут, что я был дома, а машина стояла в гараже в тот самый момент, когда, по их версии, я якобы выехал, похитил мистера Скейлза, а затем привез к себе и убил.
Дана Берг вскочила и сразу возразила. Ей не пришлось даже объяснять основания — судья перехватила инициативу.
— Мистер Холлер, — сказала она. — Презентация вашего дела в медиа вместо суда недопустима и опасна. Вы меня понимаете?
— Понимаю, Ваша Честь, и приношу извинения, — сказал я. — Защищая самого себя, я погружаюсь в такие глубины эмоций, с какими обычно не сталкиваюсь.
— Это не оправдание. Считайте это единственным предупреждением.
— Спасибо, Ваша Честь.
Произнося извинения, я не мог не подумать: что она сделает, если обвинит меня в неуважении к суду? Посадит? Я уже там. Оштрафует? Удачи с взысканием — доход у меня сейчас нулевой, пока я отбиваюсь от обвинения в убийстве.
— Продолжайте, — велела судья. — К делу.
— Ваша Честь, суть ходатайства очевидна, — сказал я. — У штата есть эти данные, а у нас их нет. Судя по всему, в окружной прокуратуре вошло в привычку припрятывать информацию, пока защита её не попросит. Это работает не так. Речь о жизненно важной информации, касающейся моей собственности, необходимой мне для защиты. И нужна она мне сейчас, а не тогда, когда обвинению будет удобно.
Судья взглянула на Берг, приглашая к ответу. Та поднялась на трибуну и опустила микрофон до нужной высоты.
— Ваша Честь, предположения мистера Холлера неверны, — сказала она. — Запрашиваемые им данные получены полицией по ордеру на обыск, оформление которого заняло время. Материалы по этому ордеру поступили в мой офис только вчера, и ни я, ни кто-либо из команды их еще не просмотрели. Насколько я понимаю правила раскрытия, мне дозволено хотя бы ознакомиться с доказательствами, прежде чем передавать их защите.
— Когда защита их получит? — спросила Уорфилд.
— Думаю, к концу завтрашнего дня, — ответила Берг.
— Ваша Честь? — сказал я.
— Придержите коней, мистер Холлер, — остановила меня Уорфилд. — Мисс Берг, если у вас нет времени, поручите просмотр кому-то другому или не просматривайте. Я хочу, чтобы вы передали материалы защите к концу сегодняшнего дня.
— Да, Ваша Честь, — сказала Берг, потупив взгляд.
— Ваша Честь, я все равно хотел бы быть услышан, — сказал я.
— Мистер Холлер, я только что дала вам то, что вы просили, — нетерпеливо произнесла Уорфилд. — Что еще вы хотите услышать?
Когда Берг отошла, я шагнул к кафедре. Взглянув в зал, увидел Кендалл рядом с моей дочерью. Это прибавило мне уверенности. Я вновь поднял микрофон.
— Ваша Честь, — начал я, — защита обеспокоена абсурдом, будто «просмотр» должен предшествовать раскрытию любых обнаруженных доказательств. «Просмотр» — слово аморфное. Что именно считается просмотром? Сколько он длится? Два дня? Две недели? Два месяца? Я прошу суд установить четкие правила. Как вам известно, я не отказывался и не откажусь от права на скорое судебное разбирательство. Любая задержка с передачей материалов ставит защиту в заведомо слабое положение.
— Ваша Честь? — поднялась Берг. — Можно меня…
— Нет, мисс Берг, в этом нет нужды, — отрезала Уорфилд. — Разъясняю правила раскрытия в этом зале. Раскрытие — это дорога с двусторонним движением. Что входит — то и выходит. Немедленно. Никаких задержек и «необоснованных просмотров». Все, что получает государство, одновременно получает защита. И наоборот — все, что получает защита, получает и государство. Без промедления. Санкция за нарушение — исключение материалов стороны-нарушителя. Запомните. А теперь перейдем к вопросу, ради которого назначено это слушание: ходатайству об исключении, по сути — об отводе доказательств по делу. Мисс Берг, на вас лежит бремя оправдать обыск и выемку. У вас есть свидетель?
— Да, Ваша Честь, — сказала Берг. — Сторона обвинения вызывает офицера Роя Милтона.
Милтон поднялся с первого ряда и занял место у кафедры свидетеля. Он поднял руку, принес присягу. После формальностей Берг попросила его рассказать о моем аресте.
— Вы приписаны к подразделению «Метро», верно, офицер Милтон?
— Да.
— Какова юрисдикция «Метро»?
— По сути, весь город.
— Но в ту ночь вы работали в центре,