Дверца хлопнула передо мной. Я проводил взглядом, как Милтон возвращается к машине, ощупывает крышку багажника, ищет замок. Не найдя, заглянул в водительскую дверь, достал ключи. Нажал кнопку на брелоке — багажник открылся, зажегся внутренний свет. Милтон направил туда фонарь. Я не видел содержимого, но по его движениям — по тому, как он стал осторожней, чуть пригнулся, как заглянул вдоль борта и затем поспешил достать рацию, — понял всё без слов: в багажнике что-то есть.
Он что-то сказал кому-то по рации. Вероятно, вызвал подкрепление… возможно, уже из убойного отдела.
Мне даже не нужно было видеть содержимое багажника. Я и так отлично понимал: Милтон нашёл в моей машине тело.
Глава 2
Воскресенье, 1 декабря
Эдгар Кесада сидел напротив меня за столом в общей комнате, пока я дочитывал последние страницы протокола его суда. Он попросил меня взглянуть на его дело по дружбе — надеялся, что свежий взгляд позволит обнаружить какую-нибудь уязвимость либо найти шанс смягчить его положение. Мы находились в блоке повышенной безопасности исправительного учреждения «Башни-Близнецы» в самом центре Лос-Анджелеса — здесь содержат заключённых, дожидающихся суда или, как в случае Кесады, этапирования в тюрьму штата. Был первый воскресный вечер декабря, и в помещении царил пронизывающий холод. На Эдгаре были белые кальсоны под синим тюремным комбинезоном; рукава натянуты на запястья, словно защита от стужи.
Кесада выглядел здесь абсолютно своим. Он уже не раз проходил этот круг, и татуировки на его теле подтверждали это. Третий по счёту член банды «Белые Защитники» из Бойл-Хайтс в своей семье, он не раз доказывал преданность банде и мексиканской мафии — крупнейшей тюремной организации Калифорнии.
Из материалов дела, которые я только что дочитал, следовало: Кесада сидел за рулём вместе с двумя членами банды, которые открыли огонь из автомата по витринам винного магазина на Первой Восточной. Владелец задержал выплату «налога» на две недели — выплаты, которую исправно вносил вот уже четверть века. Стреляли выше голов, подразумевая «предупреждение», но рикошет увёл пулю вниз — она настигла внучку хозяина, скрывавшуюся за прилавком. Девочку звали Марисоль Серрано. Согласно заключению заместителя коронера, она погибла мгновенно.
Ни один из свидетелей не рискнул опознать стрелков — это было бы смертельным приговором. Но дорожная камера сняла номер машины, скрывшейся с места, а затем камеры в районе Юнион-Стейшн засекли угонщика — Эдгара Кесаду. Суд завершился за четыре дня: присяжные признали его виновным в заговоре с целью убийства. Оглашение приговора назначено на следующую неделю. Минимум 15 лет, скорее всего — больше. И всё это — за то, что он был за рулём, когда другие открыли стрельбу.
— Ну и как? — спросил Кесада, когда я перевернул последнюю страницу.
— Ничего хорошего, Эдгар, — ответил я. — Ты по уши в дерьме.
— Чувак, только не гони. Неужели вообще нет вариантов? Совсем никаких?
— Вариант всегда есть. Но и риск велик. На мой взгляд, у тебя есть основания ходатайствовать об «НПА» — неэффективной помощи адвоката. Твой защитник проваливал возражения один за другим, практически не сопротивлялся ходам обвинения. Вот, например, — я раскрыл страницу со знакомой отметкой, — судья прямо спрашивает: «Мистер Сеген, собираетесь ли вы возражать или мне продолжать делать это за вас?» Классическая непрофессиональная работа. Теоретически, ты можешь доказать это и добиться нового процесса. Но проблема в том, что доказательства не изменятся. Все улики останутся прежними, и перед новой коллегией присяжных ты окажешься ровно в той же ситуации, разве что с адвокатом посильнее.
Кесада опустил голову и покачал ею. Он не был моим клиентом — я не знал всех подробностей его биографии, но выглядел не старше тридцати пяти. Будущее у него рисовалось мрачным.
— Сколько у тебя судимостей? — спросил я.
— Две, — ответил он коротко.
— Оба раза — уголовка?
Он кивнул, и тут всё стало предельно ясно: шансов мало. Практически никаких.
— Ты осознаёшь, почему тебя держат в усиленном блоке, а не среди «братвы»? — продолжил я. — В любой момент могут привести в комнату и задать один вопрос: кто был с тобой в машине в тот день?
Я кивнул на стопку документов.
— Здесь нет ничего, что помогло бы тебе. Единственный выход — попытаться сократить срок: назвать имена.
Последнюю фразу я почти прошептал. Но Кесада выдал громко, на весь зал:
— Да это полная фигня!
Я бросил взгляд на зеркальное окно диспетчерской в углу — зная, что разглядеть за ним ничего нельзя. Затем посмотрел на Кесаду: было видно по раздувшимся венам на его шее, где поверху легла татуировка с кладбищем.
— Спокойнее, Эдгар, — сказал я. — Просил меня посмотреть — я посмотрел. Я не твой адвокат. Тебе стоит поговорить с ним...
— Я не могу к нему идти, — жестко перебил Кесада. — Холлер, да ты просто ничего не понимаешь!
Я задержал на нём взгляд и наконец понял: адвокат Эдгара действовал под диктовку банды «Белых Защитников». Если бы Кесада решил на него положиться — не сегодня, так завтра его бы убили.
Меня выручила сирена отбоя. Раздался сигнал: оставалось пять минут до окончания общего времени. Кесада резким движением сгреб бумаги, поднялся, собрал их в аккуратную стопку. Не поблагодарил, не бросил ни единого слова — ни "спасибо", ни "пошёл ты" — и направился к себе в камеру.
Я — к себе.
Глава 3
Ровно в восемь вечера стальная дверь моей камеры закрылась автоматически — с таким металлическим лязгом, что казалось, он сотрясал меня изнутри. Этот звук всегда проходил сквозь меня, как грохот несущегося поезда. Пять недель в одиночке, и к этому я не мог — да и не хотел — привыкать. Я сел на матрас и закрыл глаза. Знал: верхний свет ещё долго не погаснет, и это время стоило бы использовать на подготовку, но я следовал своему ритуалу. Остановиться, попытаться укротить страх и приглушить резкие звуки. Напомнить себе, кто я. Я — отец, я — адвокат, я не убийца.
— Ты, конечно, выводишь Кью из себя, — донёсся голос из соседней камеры.
Я открыл глаза. Там был Бишоп. Высоко в стене, разделявшей наши бетонные коробки, находилась решётка вентиляции.
— Не специально, — сказал я. — В следующий раз, когда тут кому-то понадобится тюремный адвокат, просто