— Помнишь, я говорил, что у него на двери была камера? — сказал Сиско. — Сегодня с утра её посмотрели. В понедельник вечером он заказал обслуживание в номер. Ничего необычного — он обычно ел в комнате. Но в этот раз ужин привезли на тележке, накрытой скатертью.
— Вот так его и вывезли? — спросил я.
— Ага. Под тележкой. Какой‑то тип, переодетый официантом, избил его в номере, засунул под тележку и вывез. Он перехватил заказ у сервисного лифта. Настоящего официанта мои люди нашли у него в квартире. Тот признался: ему заплатили за то, чтобы он отдал красный пиджак и ушёл домой. Он был в стельку пьяный.
— Откуда этот псевдоофициант вообще знал, где он? — спросил я.
— Полагаю, Оппарицио кому‑то позвонил и сообщил, что ему пришла наша повестка, — сказал Сиско. — Ему обещали «вытащить» его оттуда. Потом сделали подставу с обслуживанием номеров — с той разницей, что его не спасли, а убили.
— Зачем? — спросил я.
— Кто знает? — сказал Сиско. — Возможно, не захотели рисковать и тащить его в суд. Они знали, что он уже скомпрометирован.
Я посмотрел на Мэгги, ожидая её анализа.
— Мотивов может быть много, — сказала она. — Но можно уверенно сказать одно: он стал обузой. Мы не можем сейчас зацикливаться на этом, Микки. Это меняет всё. Как теперь выстраивать защиту? Как указывать на Оппарицио, если он мёртв?
— А Босх? — спросил я. — Он знает?
— Я ему сказал, — ответил Сиско. — У него до сих пор связи в Аризоне и Неваде с тех времён, когда он был в полиции. Он собирался сделать несколько звонков, посмотреть, что можно выяснить.
Я замолчал на несколько минут. В голове крутились варианты: как перестроить стратегию, если наша «третья сила» исчезла. Я понимал: смерть Оппарицио не меняет сути нашей теории, но, как сказала Мэгги, резко усложняет её подачу.
— Ладно, — наконец сказал я. — Нам нужно пережить сегодняшний день, а потом перегруппироваться. Кто у нас готов?
— У нас есть Шульц из Агентства по охране окружающей среды, — сказала Мэгги. — Он приехал вчера вечером. Я сказала ему, что, вероятно, он будет нужен завтра, но можем подтянуть его на сегодня. Он живёт в «Билтморе».
— Давайте его, — сказал я. — Ещё у нас Друкер. Можем начать с этого.
— На сегодня ещё заявился детектив из округа Вентура, который арестовывал Сэма в прошлый раз, — сказал Сиско. — Гарри его уговаривал. Но повестки нет, так что поверю, когда увижу. Ещё у нас Мойра из «Красного Дерева» и эксперт по рогипнолу по повестке. Как только мы закончим тут, я проверю, кто уже в коридоре.
— А что с девушкой Оппарицио? — спросил я.
— Мы вручили ей повестку в ту же ночь, когда исчез Оппарицио, — сказал Сиско. — Она должна была приехать в четверг. Но теперь, после его смерти, она, скорее всего, исчезла. Мы переключили наблюдение с неё на самого Оппарицио, так что…
— …так что теперь не знаем, где она, — закончил я. — То есть на неё рассчитывать нельзя, если только она по чистой совести не решит выполнить повестку. Я бы поставил на это ноль.
— Зато есть ты, — сказала Мэгги.
— Я не собирался давать показания, — сказал я.
— Теперь, возможно, придётся, — ответила она. — Без живого Оппарицио, который мог бы подстраховать нас, нам, вероятнее всего, понадобишься именно ты, чтобы связать всё воедино перед присяжными.
— Если я выйду свидетельствовать, Берг вытянет всё: таблетки, реабилитацию, любую грязь, — сказал я. — Вся моя история окажется на виду.
— Я не переживаю, — сказала Мэгги. — Ты умеешь защищать себя.
Я помолчал ещё.
— Ладно. Начнём с Друкера, потом остальных, — сказал я. — Надеюсь, до меня очередь дойдёт не раньше завтра. Что насчёт агента Рут из ФБР?
— Я ей звонила, оставляла сообщения, — сказала Мэгги. — Буду продолжать.
Дверь открылась, и заместитель шерифа Чан просунул голову:
— Пять минут.
Я поднялся, но вспомнил ещё одну тему:
— А что с Милтоном? Мы получили записи телефонных разговоров? — спросил я.
— Да, я собиралась рассказать позже, — сказала Мэгги. — Не хотела добивать тебя ещё и этим. Мы их получили, но они нам не помогают.
— Почему? — спросил я.
— Он действительно получил сообщение в то самое время, когда его видно на видео, — сказала она. — Но это было от другого копа, который смотрел камеры в ту ночь. Тот просто спрашивал, во сколько они пойдут ужинать и куда.
— Может, они что-то подделали? — спросил я.
— Документы выглядят подлинными, — сказала Мэгги. — Проверить на фальсификацию можно, но точно не на этой неделе.
— Значит, от этого хода откажемся, — сказал я.
— Проблема в том, что Берг от него не откажется, — сказала Мэгги. — В рамках раскрытия информации она тоже всё получила. Можешь не сомневаться: она вытащит это в опровержение.
Это был удар. Потеряв Оппарицио и подарив обвинению приличную карту для опровержения, мы начинали день уже в минусе. Я понимал, что встреча с Друкером будет непростой, но мне нужна была возможность хоть немного пробить дыру в их деле.
Спустя пять минут я сидел за столом защиты, когда судья Уорфилд вошла и заняла своё место. Присяжных посадили, судья посмотрела на меня и попросила вызвать первого свидетеля. Она выглядела чуть удивлённой и, возможно, разочарованной, когда я назвал Кента Друкера. Наверное, она считала, что начинать защиту с вызова свидетеля обвинения — слабый ход.
Сам Друкер тоже выглядел удивлённым. Он сидел на галерке, но теперь прошёл через ворота к месту свидетеля, по пути взяв на столе обвинения дело об убийстве — освежить память при необходимости.
Судья напомнила ему, что он всё ещё под присягой после предыдущих показаний.
— Детектив Друкер, сколько раз вы обыскивали мой дом? — спросил я.
— Дважды, — ответил он. — На следующий день после убийства и в январе, когда мы вернулись к обыску.
— Сколько раз вы обыскивали мой склад?
— Один раз.
— Мои два других «Линкольна»?
— Один раз.
—