Она подкрепила своё возражение пальцем, указав на меня.
После паузы Уорфилд обдумала все аргументы, а затем вынесла решение.
— Спасибо за ваши аргументы, — сказала она. — Я подпишу постановление, предписывающее агенту Рут явиться завтра в десять часов утра. На этот раз я передам его федеральному прокурору и напомню ему, что он должен покинуть здание в конце дня, и когда он это сделает, он будет на моей территории. Кроме того, я скажу ему, что это дело привлекло большое внимание средств массовой информации, и могу гарантировать, что репортёры завтра в зале суда услышат моё мнение об ФБР и федеральном прокуроре, если они не подчинятся.
— Благодарю вас, Ваша честь, — сказала Мэгги.
— Судья, обвинение всё ещё возражает, — сказала Берг.
— Ваше возражение отклонено, — сказала Уорфилд. — У вас есть что‑то ещё?
— Да, постоянное возражение, — сказала Берг. — При всём уважении, с самого начала этого процесса суд постоянно выносил решения, наносящие ущерб обвинению.
В кабинете повисла ошеломлённая тишина. Берг обвиняла судью в том, что та пренебрегла своей беспристрастностью и своими решениями отдавала предпочтение защите. Как юрист, вышедшая из адвокатуры, Уорфилд была бы особенно чувствительна к такому обвинению. Берг провоцировала Уорфилд на вспышку гнева, которая могла бы подтвердить правоту возражения.
Но судья, казалось, взяла себя в руки, прежде чем ответить.
— Ваше постоянное возражение принято к сведению, но отклонено, — спокойно сказала она. — Если ваше заявление направлено на то, чтобы разжечь или запугать суд, будьте уверены, что ваши усилия не увенчались успехом, и что суд продолжит выносить решения беспристрастно и независимо, основываясь на законе и применяя его к делу.
Уорфилд замолчала, ожидая, не возразит ли Берг, но прокурор промолчала.
— Итак, есть ли ещё какие‑нибудь вопросы для обсуждения? — спросила Уорфилд. — Я бы хотела опубликовать это постановление, а потом пообедать.
— Ваша честь, — сказала Мэгги, — мы потеряли нашего главного свидетеля на сегодня, и…
— И кто это был? — спросила Уорфилд.
— Луис Оппарицио, — сказала Мэгги.
— Повестка была доставлена? — спросила Уорфилд.
— Да, — ответила Мэгги.
— Тогда почему его здесь нет? — спросила Уорфилд.
— Его убили, — сказала Мэгги. — Его тело нашли вчера.
— Что? — вскрикнула судья.
— Да, — сказала Мэгги. — В Аризоне.
— И это имеет какое‑то отношение к этому делу? — спросила Уорфилд.
— Мы так думаем, Ваша честь, — ответила Мэгги.
— Вот почему вам нужно, чтобы ФБР пришло и дало показания, — сказала Уорфилд.
— Да, Ваша честь, — ответила Мэгги. — И, помимо Оппарицио, на сегодня у нас был назначен только один свидетель — детектив Раунтри, которого вы не допустили.
— Вы хотите сказать, что у вас нет других свидетелей по вашему делу? — спросила Уорфилд.
— У нас есть только один: мистер Холлер, — сказала Мэгги. — И мы не хотим, чтобы он давал показания, пока мы, возможно, не получим ответ от ФБР и агента Рут. Он будет нашим последним свидетелем.
Уорфилд выглядела расстроенной. Она явно не хотела терять время.
— Кажется, я припоминаю новые имена в вашем списке свидетелей, — сказала она.
— Это правда, но ход судебного процесса диктовал изменения в нашей стратегии, — сказал я. — Мы исключили некоторых свидетелей только сегодня утром. У нас был токсиколог, готовый к сегодняшнему дню, но детектив Друкер и заместитель судмедэксперта уже занимались тем же вопросом. У нас была повестка на владельца дома, но детектив Друкер также охватил и её информацию.
— Кажется, у вас в списке был бармен, — сказала Уорфилд.
Я колебался. Мы описали Мойру Бенсон в списке свидетелей как человека, который мог бы дать показания о том, что я не пил на праздновании Нового года и был совершенно трезв, когда ушёл. Но это была маскировка, чтобы скрыть истинную ценность её показаний. На самом деле она собиралась рассказать присяжным, что в ночь вечеринки ей позвонили в бар «Красное Дерево», и анонимный абонент спросил, ушёл ли я. В тот момент я уже расплатился и направлялся к двери, замедляемый рукопожатиями и благодарностями от гостей, которые за мой счёт выпили свою вечернюю порцию алкоголя. Она сказала звонившему, что я направляюсь к двери. Согласно версии защиты, после этого звонка Милтону пришло сообщение о моём уходе. Но теперь, с распечатками телефонных звонков, которые мы получили, мы не смогли нанести тот двойной удар, на который надеялась защита. Это не означало, что всё было иначе. Распечатки телефонных звонков могли быть подделаны, или Милтон мог получить сообщение на одноразовом телефоне. Но мы не смогли превратить предположение в факт, и я не счёл нужным вызывать бармена на допрос.
— Её показания также не нужны, учитывая недавно полученные нами записи, — сказал я.
Судья на мгновение задумалась и решила больше не спрашивать о бармене.
— Итак, у вас остались только ФБР, о котором мы ничего не знаем, и мистер Холлер, — сказала она.
— И это сильно изменило бы нашу стратегию, если бы ему пришлось давать показания до того, как мы услышим голос агента Рут, — сказала Мэгги.
— Если мы услышим голос агента Рут, — сказала Уорфилд.
— Судья, это просто абсурд, — сказала Берг. — У них не было никакой стратегии. Вся эта история с Рут всплыла сегодня.
— Обвинение ошибается, — сказала Мэгги. — ФБР было у нас на примете с самого начала. И мы всегда планировали закончить дело решительным отрицанием мистером Холлером обвинений. Мы хотели бы, чтобы так и осталось.
— Хорошо, — сказала Уорфилд. — Я отпускаю присяжных на сегодня. Надеюсь, завтра мы заслушаем ФБР, а затем и ответчика. В любом случае, советую вам всем использовать время, пока сегодня не будет заседаний, для работы над заключительными аргументами. Возможно, вы дадите их завтра днём.
— Судья, мы представим доказательства в качестве опровержения, — сказала Берг. — И, возможно, свидетеля, в зависимости от завтрашних показаний.
— Это будет вашей прерогативой, — сказала Уорфилд.
Я заметил, что Берг перестала обращаться к Уорфилд «Ваша честь». Интересно, заметила ли это судья.
— Думаю, мы закончили, — сказала Уорфилд. — Я увижусь со всеми в зале суда