Мы прошли до грузового лифта. По двадцать человек нас спускали вниз, где в ангаре стоял большой транспортник, переделанный из грузового в пассажирский корабль. Только сидений в нем не было, мы стояли, плотно прижавшись друг к другу, и держались руками за поручни над головой.
Полет был кошмаром, воплощенным в реальность. Мы падали, словно в бездну, друг на друга, кричали от ужаса, но никто не протягивал руку помощи. Когда транспорт с грохотом приземлился, казалось, что ноги мои переломаны. Люки распахнулись, и раздался жесткий приказ: «На выход, мясо». Толпа, охваченная паникой, бросилась к выходу, словно спасаясь от самого ада.
Но за пределами корабля нас ждали новые ужасы. Перед нами возвышался загон, окруженный колючей проволокой, как новая тюремная клетка. Охранники с оружием и свирепые, невообразимо уродливые звери, похожие на собак, чьи глаза светились мрачной решимостью сожрать смельчака, пожелавшего сбежать, стояли по периметру клетки.
Пленники, дрожа от страха, прижимались друг к другу, как стая испуганных животных.
У открытых ворот загона стоял роскошный аэромобиль или гражданский флаер с открытым верхом. В нем восседал толстый мужчина в чалме, его лицо выражало самодовольство. К нему подошел старший охранник, что-то прошептал, и мужчина кивнул. Затем нас, словно скот, погнали через ворота, вверх по извилистой дороге, ведущей в неизвестность. Никто не осмеливался бежать, каждый шаг давался с трудом, как будто мы шли на собственную казнь.
– Это Материнская планета, папочка, – раздался тихий, но торжествующий голос. – Поздравляю, мы выполнили первый этап…
Внутри меня бушевала буря противоречий. Материнская планета, пусть и не идеальная, все же казалась мне маяком среди космической бездны. Но, как говорят, не все то золото, что блестит. Что же ждет меня здесь, в этом загадочном мире? Как выбраться из этой ловушки? Оставалось лишь уповать на волю судьбы и на то, что Творец, подаривший мне шанс вырваться с Земли, не оставит меня в этом мрачном уголке вселенной.
Я помнил, что мое путешествие по миру Закрытого сектора началось с неожиданного поворота. Агент АДа, Демон, встретил меня как беглеца с Материнской планеты и принял меня за воина охраны с планеты. Теперь эта история, казавшаяся лишь сном, становилась реальностью. Но что, если она обернется моим кошмаром? Сомнения терзали меня, как острые когти неведомого зверя, и я не знал, как с ними справиться. Я понуро шел вместе с остальными. Переживал все то, что переживали эти люди. Я был не избранный богоподобный властелин. Я был один из них. Пленник чужой воли.
Дорога плавно поднималась по пологому склону, к укреплениям с вышками на плато. Ветер усиливался, и пыль нещадно забивала глаза, забивалась в рот, перехватывая дыхание и затрудняя видимость. Шаг за шагом мы преодолевали подъем в гору. Особенно тяжело приходилось женщинам. Они падали, поднимались, плача от изнеможения, но неумолимые охранники лишь смеялись, подгоняя их плетьми. Помочь им не было возможности – они шли впереди колонны отдельной группой, сопровождаемые охранниками с псами по бокам.
Через полчаса мы подошли к большому концентрационному лагерю, напоминавшему те, что можно увидеть в кинохрониках о концлагерях фашистской Германии. Высокий дощатый забор, опутанный колючей проволокой, вышки с армейскими огнеметами, за которыми скрывались тени охранников. Внутри виднелись бараки, темные и зловещие, словно безмолвные свидетели людских страданий.
Нас завели внутрь большого двора, и старший конвоя пролаял:
– Вы прибыли к месту назначения, мясо. У вас нет прав, кроме как работать. Еда раз в сутки, после того как сдадите норму. Кто не работает, тот не ест. Располагайтесь в бараках как угодно. Я все сказал. – Он и охранники ушли. Ворота закрылись, отрезая нас от внешнего мира.
«Снова колония, – пронеслось у меня в голове, – снова мрак и безысходность. Но это мой выбор… – Но затем на место смирения пришло отчаяние. – Когда же это кончится?!» Я остановился посреди двора, словно окаменев под гнетом тягостных мыслей. Вокруг меня, как тени от чахлых деревьев на закате, сгрудились арестанты из нашей камеры. Остальные новички поспешно, будто спасаясь от невидимой угрозы, разбрелись по баракам, занимая места, словно птицы, ищущие убежища на ночь. Я проводил их взглядом, полным горечи и сожаления, а затем громко, так, чтобы каждый услышал, обратился к тем, кто остался рядом:
– Ребята, не идите в бараки, – сказал я, и мой голос дрогнул от внутреннего напряжения. – Скоро придут те, кто здесь давно обжился. Они дикие и обозленные, как стая голодных койотов. Они будут обирать всех новичков, как гиены добычу. Держитесь меня, и вместе мы дадим отпор этим шакалам. Все готовы? – спросил я, и в ответ раздался дружный, почти единый, крик: «Да!»
Теперь они были как стая мелких хищников, готовых порвать тех, кто сунется на их территорию. Их сила в сплоченности и вере в вожака. Сдружившиеся во время пребывания в камере и научившиеся дисциплине, они сразу поняли, как можно тут выжить.
Я прошел к стене барака с подветренной стороны и сел прямо на землю, остальные мои товарищи по несчастью опустились рядом. Нас было двадцать землян, готовых рвать и кусать всех, кто приблизится.
– А чего мы ждем? – спросил меня Дарси.
– Ждем прибытия старожилов и посмотрим, что они будут делать в бараках. Если мы разойдемся, то не сможем дать им отпор. У всех нас приличная одежда, а тот, кто долго тут прожил, я думаю, обносился. Понимаешь, что они будут делать с новичками?
Дарси сообразил сразу и прикрикнул:
– Если кто струсит и сбежит, я того сам порву на куски. – По лицам моих товарищей я понял, что отступать и бежать никто не собирался.
Мы прибыли после обеда, ближе к вечеру. С закатом открылись ворота лагеря, и стали заходить рабы-старожилы. Как я и предполагал, они были оборванными, грязными, с поникшими лицами, на которых лежала печать безысходности и тупого равнодушия. Но все изменилось, когда они увидели нас. К нам сразу же направилась большая толпа тех, кто прибыл сюда раньше.
Я встал. Рядом поднялись остальные, полные решимости постоять за себя. Страха в их глазах не было. Одна стая стояла против другой стаи. Сейчас в них мало что осталось человеческого. Мы были низведены до первобытного состояния. Я вытащил пять резиновых дубинок из