Ремонтник - Владимир Геннадьевич Поселягин

Оторвав голову от тощего валика так называемой подушки, я прислушался. По бортовому расписанию на станции сейчас ночь, и в данный момент я отсыпался после тяжёлого трудового дня на благо своих хозяев, которые владели мной вот уже три дня. Отсыпался с рабским ошейником на соответствующем месте – уже привычным стальным кольцом без единого видимого шва.

Вроде не показалось – был какой-то странный шум. С учётом того, что станция старая, как говно мамонта, это неудивительно. Однако я уже три месяца жил на этой станции, не покидая её, и успел привыкнуть к шумам. Тут было что-то другое, чужеродное.

Вот снова тот же шум. Больше всего это похоже на подрыв шашек: было дело, приходилось ранее слышать подобное, когда меня доставали из-под обломков расстрелянного фрегата. Судя по всему, что-то происходит.

Подняв ногу, я с силой ударил стопой по верхней койке, откуда тут же свесилась голова седоволосого мужчины – такого же раба, как и я, только старше меня на все сто лет. В прошлом он был полковником флота империи Бельц, пока ему не «повезло» оказаться в загоне для содержания рабов с таким же ошейником, как у меня.

Мужчина сонно, пытаясь проморгаться, посмотрел на меня.

– Чего? Всего три часа спим, да и приказа на подъём нет, – недовольно сказал он.

– Я слышал странные шумы, вроде подрывных зарядов.

– Давление не упало? – тут же деловито уточнил он, прислушиваясь, как и я.

И тут заревела тревога. Искин станции сообщал о вторжении на её территорию, уточняя места прорывов. Сообщения шли по громкой голосовой связи: по-другому я бы услышать не мог, с удалённой-то нейросетью.

Одеяла нам не выдавали: вроде как комбезы есть, и хватит. Поэтому я сразу сел и стал надевать ботинки. От шума проснулись и остальные. Наша четырёхместная камера была с минимумом удобств: небольшая клетушка с койками друг над другом. Похожа на купе, только вместо двери – решётка из толстых прутьев.

Мы, все четверо, находились на продаже, наши лоты были выставлены в местной сети работорговцев. Один из соседей, из бывших шахтёров, пузан, спал на нижней койке, а над ним – новичок, его вчера перед сном к нам в камеру затолкали. Мы так устали, что не до расспросов было, сразу уснули, так что кроме имени – Глен – я ничего о нём не знал.

Мы с полковником быстро надели обувь и подошли к решётке, глядя, как мимо бегают дроиды. В основном из технического состава, но и парочка боевых прошуршала антигравами. Один раз пробежала тройка конвойных, поправляя на ходу штурмовую броню.

– Похоже, спецназ разведупра флота работает, – вслушиваясь, пробормотал полковник. – Операции такого уровня только им по силам. Ха, надо же! У нас станция хоть и рухлядь, но проникнуть на территорию… Да, точно спецназ: флотские просто расстреляли бы со стороны и подошли спасти то, что осталось.

– А нам чем грозит этот штурм? – поинтересовался я, с немалой надеждой, как и остальные соседи, вслушиваясь в далёкий бой.

Что он нам принесёт: смерть или свободу? Свобода – это та мечта, за которую стоит побороться.

– Если хозяева станции поймут, что шанса её удержать нет, подорвут, а нас прикажут уничтожить. Через ошей…

Договорить он не успел – нас, всех четверых, выгнуло дугой, и в судорогах мы упали на пол. Я уже не раз за нерадивость или медлительность, да и просто за недовольство хозяев получал такие шоковые наказания, но тут боль длилась и длилась. Нет, даже не боль, а БОЛЬ! И длилось это вечность.

Я думал, что сдохну, уже балансировал на грани, когда всё прекратилось и ошейник перестал генерировать боль. Состояние было такое, что трудно описать, да к тому же я не мог пошевелить ни руками, ни ногами.

Тут давление воздуха в загоне чуть спало, и мимо пробежал пират в бронескафе. Я таких прежде не видел, хотя имею полностью выученную базу «Боевые скафы» третьего уровня, по пятое поколение скафов включительно. То есть от пятого поколения и ниже все скафы рабовладельческой империи Игнор были мне известны. Но это что-то новейшее, возможно седьмое, а то и восьмое поколение, с неизвестной мне мощной на вид плазменной пушкой, возвышавшейся над правым плечом.

Убежать пират не успел – видимо, услышал что-то и броском ушёл в сторону. Дело в том, что наша камера выходила на Т-образный перекрёсток. Пират прыгнул в коридор, который был тупиковым, похоже, прекрасно зная об этом и не планируя уходить далеко. Он прижался к стене, замерцал и пропал.

Не знаю, откуда у меня эмоции взялись с таким упадком сил, но я даже смог удивиться. Подобного уровня маскировки я ранее не видел, только слышал. Это даже не восьмой уровень – девятый, а то и десятый. Оборудование, видимо, откуда-то из Центральных миров, и встретить его на этой пиратской станции – это что-то с чем-то. Я прежде думал, что подобное невозможно, но, как сейчас убедился, нет ничего невозможного.

Если группа спецназа небольшая, то этот пират сможет положить её и уйти. В империи Бельц, откуда полковник и, возможно, штурмующие (а я тоже надеялся, что они оттуда), военные только-только начали переходить на восьмое поколение, и они могли не заметить этого пирата, настолько качественная была у него маскировка. Расстреляв группу со спины, он мог двинуть дальше, шансы у него были. Я знаю, о чём говорю, у меня ведь тоже имеются боевые базы.

Сейчас я слышал цоканье манипуляторов боевых дроидов и шум движения группы солдат, приближающихся к нам. Вот в коридоре появился один из дроидов, резко повернулся ко мне, но стрелять не стал.

Собрав остатки сил, я вытянул руку, указал пальцем в сторону пирата и заорал:

– Засада!

* * *

Очнулся я, когда крышка медкапсулы начала подниматься. Ага, значит, победили хорошие. Пираты бы со мной возиться не стали, они и так не знали, что делать с бесполезным рабом, если только в оранжерею на удобрение пустить: три дня меня продать не могли.

Последнее, что я помнил, – как проорал предупреждение, после чего меня вырубило. Успел только услышать шипение первых выстрелов плазменных пушек завязавшегося боя, и всё.

Пошевелившись, я оперся на локти, осматриваясь. Это, несомненно, был корабельный кубрик медбокса с десятком капсул восьмого поколения (уж я-то не ошибусь, видел уже такие), и я