Медсестра фыркает и гордо удаляется. А ко мне, пряча улыбку, подходит врач.
– Глеб Евгеньевич, – обращается, сразу становясь серьёзным, – экспресс-анализы все проведены, теперь нам только остаётся…
Прерывая его, у меня начинает вибрировать мобильный.
– Извините, – сбрасываю незнакомый номер, но спустя секунду звонок повторяется снова. – Да что за… – опять сброс – и третий раз!
– Всё нормально, – врач кивает, – ответьте.
– Слушаю! – рявкаю в трубку.
– Это Ираида Степановна! – раздаётся старческий голос в трубке.
– Кто? – уже задав вопрос, в ту же секунду вспоминаю.
Это же соседка!
Соня! Она сейчас должна быть в квартире…
– Быстро сюда приезжайте! – голос соседки доносится сквозь помехи. – Тут объявился тот тип, который уже был! Не знаю, что он с Соней собирается…
– Еду! – не дослушав, срываюсь на бег.
За детьми в больнице присмотрят, одни они не останутся.
Чёрт-чёрт-чёрт… Зачем я отпустил её туда?! Сам ведь настоял… Господи, если это Роман…
На стоянке прыгаю в свою машину, в которой вёз Соню с детьми – Илья ехал на своей за нами. Краем глаза замечаю, что машина замначальника охраны так и стоит припаркованная. Какого хрена?! Почему она здесь?
Не до рассуждений. Втапливаю педаль газа в пол. Только бы успеть, только бы…
Дорога до Сониного дома занимает у меня вместо обычных пятнадцати минут семь, каждая из которых тянется словно час. Влетаю во двор, торможу и выскакиваю из машины. От представшей передо мной картины темнеет в глазах.
Соня, свернувшись клубком и прикрывая руками и подтянутыми кверху коленями живот, полулежит на тротуаре, а Роман, матерясь, пытается поднять её с земли, видимо, чтобы затащить в машину. Орёт на Илью, который стоит тут же, спиной ко мне, чтобы мужчина ему помог, но тот отказывается.
– Что ты потребовал, я сделал. А беременную женщину силой тащить – такой хернёй сам занимайся! – доносится до меня.
Илья не успевает среагировать, когда я сшибаю его с ног и, приложив головой, отправляю полежать на асфальт. Мужчина остаётся на месте, потеряв сознание. Плевать, если даже у козла будет конкретное сотрясение мозга.
Следующий на очереди Роман, которого я оттаскиваю от Сони и сначала бью в челюсть, а потом, подхватив вскрикнувшего и потерявшего равновесие мужчину, скручиваю ему руки и, не церемонясь, укладываю на багажник, как следует ткнув лбом в заднее стекло.
– Соня! – слышу крик выбежавшей наружу соседки, которая, несмотря на возраст, шустро подскакивает к девушке. – Сонечка, ты как, милая?
Я хочу сам к ней подойти!
Но Роман что-то там трепыхается, и мне приходится заломить ему руки посильнее.
– Глеб Евгеньевич! Глеб… отпустите его! Всё, мы держим!
Из ещё одной залетевшей во двор машины выскакивает Матвей вместе с несколькими полицейскими. Романа вытаскивают из моих рук.
– Вот же бл… Немного опоздали… – доносится до меня, но я ничего не понимаю.
Соня! Где Соня!
– Глеб! – во всхлипывающем голосе слышна боль.
– Соня! – подбегаю к любимой, опускаюсь перед ней на колени.
– Глеб, воды… воды отошли… – шепчет она, и у меня холодеет в груди.
Только тридцать две недели! Рано, господи, слишком рано…
Следующие часы мелькают у меня перед глазами калейдоскопом. Скорая по вызову прилетает моментально, я еду вместе с Соней, вручив ключи от своей машины безопаснику. Держу девушку за руку, смотрю в испуганные глаза и молюсь, чтобы всё было в порядке.
В медцентре, где Соня наблюдалась всё это время, её тут же увозят в операционную.
– Глеб Евгеньевич, не надо вам… – уговаривает меня репродуктолог. – Да, знаю, вы готовились, но…
– Пустите меня к ней!!! – еле сдерживаюсь, чтобы не схватить его за грудки, и он сдаётся.
Кивает медсестре, которая помогает мне облачиться в стерильную одежду.
– Если я потребую, чтобы вы вышли, вы выйдете! – говорит мне врач жёстко. – Я думал, потребуется кесарево, но нам предстоят стремительные роды! Не собираюсь тратить на споры время, которое мне может потребоваться для спасения жизни матери или детей. Вам ясно?!
– Да, – киваю и спустя пару секунд встаю рядом с любимой.
– Глеб, я боюсь, – она шепчет, кусая губы при очередной схватке, но не стонет. – С детьми…
– Всё будет в порядке, мамочка, не нервничаем, – к ней обращается акушерка. – Дышим и не тужимся, пока я не скажу!
– Кровь… – всплывает вдруг у меня в памяти, я поворачиваюсь, ища глазами врача среди одинаковых людей в масках по самые глаза. – Кровь из пуповины…
– Я помню, Глеб Евгеньевич, у нас всё готово, – отзывается мужчина. – Но сначала мы родим, – обращается к Соне, – а потом уже…
Я вздрагиваю от каждого стона, которые прорываются у девушки, хотя она даже в эти минуты явно старается сдерживаться. Похоже, не хочет меня пугать.
Господи, пожалуйста, пусть всё будет хорошо…
Если это моё чистилище, то я готов его принять. Вот только почему больно им, а не мне?.. Я заслужил, а им за что?!
Я с трудом осознаю сквозь резкие команды, когда на свет появляется первый малыш. Затем второй. Точнее, вторая. Мальчик и девочка. Оба сразу отправляются в кувезы.
А Соня перестаёт стонать и бледнеет.
– Давление падает, – слышу голос анестезиолога.
– Посторонние, на выход! – командует врач.
Меня отрывают от девушки, выталкивают наружу.
– Кровотечение… – последнее, что доносится до меня за захлопывающейся дверью.
Глава 37
Глеб
Не знаю, сколько я сижу под дверью операционной, глядя на свои трясущиеся руки. Жизнь? Две жизни?
Двое моих старших детей лежат в отделении гематологии. Любимая женщина и двое младших – здесь, и тоже в опасности.
В голове нет ни единой мысли. Просто пустота. И ожидание.
Которое заканчивается с выходом врача из операционной. Поднимаю на него глаза. Челюсть тоже начинает трястись, но я изо всех сил сжимаю зубы.
– Она выкарабкается, – отвечает врач сразу, не дожидаясь моих вопросов, и устало улыбается. – Невероятный запас жизненных сил у девочки.
– С ней всё будет хорошо? – голос звучит так, словно я им вечность не пользовался.