У меня внутри что-то хрустит. Я терпеть не могу, когда меня делают идиотом. Одно дело – лезть в мой личный карман, другое – превращать мои же стандарты сервиса в инструмент вымогательства.
– И воровство? – уточняю, хотя ответ очевиден.
– Там всё веселее, – тяжело выдыхает Матвей. – Манипуляции с закупками. Поставщики завышают цены, часть разницы возвращается ему откатами. Уже есть пара счётов, которые мы отслеживаем, и показания бывшего кладовщика. Плюс исчезающие товары со склада, списания «по порче», которой не было.
Ясно теперь, почему у Романа такая текучка была среди сотрудников. Вот же… говнюк. Люди там выгорают не только из-за нагрузки, а потому что их тупо доят и подставляют.
– Мы полицию привлекать будем? – уточняет у меня безопасник.
Я бы Романа голыми руками придушил, если честно. Но управляющий должен ответить по закону. И хоть скандал будет крупный – плевать. Зато другие поостерегутся.
– Будем, но позже, – прищуриваюсь, вывернуться ему я не дам. – Но сначала ты тихо, не привлекая шума, соберёшь всё! Ясно тебе, Матвей? Всё до последней бумажки! С сутками я погорячился, конечно… Давай так, три дня. Спустя три дня ты приносишь мне всю информацию с документальными доказательствами и все неподтверждённые подозрения. Потом возьмём Романа и… пообщаемся. Сначала надо вытряхнуть из него всё самим. А уже потом решим вопрос с полицией.
Глава 31
Глеб
– Сонь, а что Мише надевать сегодня, чтобы не замёрз? – повысив голос, спрашиваю у девушки.
Она сейчас на кухне, я в детской – пытаюсь собрать детей, чтобы отвести их в садик самостоятельно.
– Простое правило, – Соня появляется в дверях, улыбаясь и вытирая руки полотенцем. – На ребёнке должно быть примерно то же, что и на тебе, плюс один дополнительный слой одежды. Так что штаны, футболка и сверху можете надеть ещё вот, рубашечку, – быстро достаёт нужные вещи из шкафа. – И кепку не забудь, а для Маши – панамку, они в коридоре.
Пока я помогаю Мише просунуть руку в рукав рубашки, Соня уже ловко подхватывает Машу, сажает её на край кровати и что-то тихо шепчет, целуя в переносицу. Девочка довольно фыркает, обнимает маму за шею, а потом тянется ко мне:
– Я сама-а-а!
Она спрыгивает на пол, упрямо усаживается прямо посреди комнаты, стягивает тапки и сосредоточенно ковыряется с липучками на кроссовках.
В коридоре начинается привычный утренний хаос. Миша, уже в кепке, крутится перед зеркалом и задаёт один и тот же вопрос:
– А где ма-сина? Твоя ма-сина?!
– Нет, на машине не поедем, – качаю головой, застёгивая ему куртку. – Пешком пойдём!
– Маси-и-ина!
–Сначала надо научиться самому молнию застёгивать, – говорю, пытаясь казаться строгим, – а то не серьёзно как-то.
– Я са-ам! Я бо-со-ой! – возмущается он, хватается за собачку молнии и с третьей попытки всё-таки справляется. Гордость у пацана такая, будто он экзамен сдал.
Соня в это время поправляет Маша панамку, та крутит головой, смотрится в зеркало. Соня поднимает на меня взгляд, устало-счастливый, и я неожиданно ловлю себя на мысли, что мне нравится эта суета – разбросанные по полке крошечные кроссовки, чужие рюкзачки с динозаврами и зайцами, запах детского крема, который тянется шлейфом от Маши.
По дороге к саду Миша скачет по каждой трещине на асфальте, оглашая двор комментариями:
– Прыг! Скок! Синий! Ка-асный! Ма-сина!
Маша идёт между мной и Соней, держась за обе наши руки и раскачиваясь из стороны в сторону, как маятник.
У дверей садика Соня наклоняется к детям, поправляет капюшон Мише, вытирает Маше с щёки след от варенья, которое я не заметил. Дети на секунду прижимаются к ней, потом почти синхронно оборачиваются ко мне – сначала Маша, потом Миша.
– Пока, папа! – звучит в два голоса, и это «папа» до сих пор каждый раз чуть сбивает дыхание.
Я смотрю, как воспитатель уводит их переодеваться, а Соня машет им вслед, прикусив губу. Она выпрямляется, встречается со мной взглядом и чуть улыбается – такой простой, бытовой улыбкой, без обороны и масок.
Я третий день стараюсь проводить с ними всё свободное время. Утром отвожу детей в садик вместе с Соней, потом на какое-то время возвращаюсь в отель, работаю там, днём забираю малышей. Раньше они находились там до вечера, но сейчас мне удаётся уговорить Соню заходить за двойняшками пораньше. Хотя она, по-моему, и не возражает, совсем наоборот.
Соня – отличная мама, я вижу это, наблюдая за ней и малышами. Очень разумная, строгая, когда это необходимо, и при этом явно без памяти обожающая своих детей.
А я… Я, чёрт побери, чувствую, что влюбляюсь в неё просто по уши…
В её жесты. В плавные движения. В то, как она встречает меня по утрам и провожает вечером, в то, как хлопочет на кухне.
Я и представить раньше не мог, какой настоящей может быть женщина. Привык видеть рядом с собой поддакивающую Алину, не интересующуюся ничем, кроме соцсетей и салонов красоты, и таких же пустых спутниц – у большинства знакомых по бизнесу, конкурентов, людей моего круга. Единицы представляли собой что-то большее, и чаще всего это были женщины постарше у тех мужчин, которые не променяли свою жену на молоденькую куклу.
У Сони на всё есть своё мнение, которое она не стесняется отстаивать. С ней интересно говорить, причём не только о детях. Я с изумлением обнаружил, что она действительно неплохо разбирается в гостиничном менеджменте, а Соня, немного стесняясь, объяснила, что когда-то мечтала стать управляющей, даже поступила в университет и проучилась какое-то время, пока её мать не заболела.
Тут же решаю, что, когда она родит и дети немного подрастут, предложу ей, если она ещё хочет, встать во главе одного из центральных отелей сети. Или одного из новых, строительство которых запланировано через пару лет. Или, может быть, она согласится… помогать мне на какой-нибудь позиции. Работы всегда хватает.
А сегодня нам с ней нужно к врачу. Репродуктолог напомнил, что ждёт нас на разговор. И на УЗИ.
– Ты нервничаешь? – спрашивает Соня негромко, глядя на меня сбоку в машине.
– Почему ты так решила? – стараюсь улыбнуться.
На самом деле я действительно нервничаю, но полагал, что это незаметно. Для меня это первый раз. Соня уже через всё это проходила, во время первой беременности. И теперь немного усмехается, но совсем не насмешливо, по-доброму.
– Ты всё время хмуришься. И желваки ходят вот тут, – чуть не вздрагиваю, почувствовав пальчики, которые ласково проводят по линии челюсти и тут же убираются. – Не переживай, всё хорошо.
Её слова через полчаса подтверждает репродуктолог. Соне делают УЗИ и отдают снимки, на которых отчётливо видны два небольших кружочка.
– Но вы хотели обсудить какие-то нюансы, – говорю врачу, помня его слова по телефону.
– Да, – мужчина кивает. – Во-первых, ваши последние анализы, Софья. Некоторые показатели на нижней границе нормы, снизились после наступления беременности. Вам нужно следить за питанием и принимать витаминный комплекс. Во-вторых, это касается уже чисто медицинских деталей, Глеб Евгеньевич, мы обнаружили небольшую ошибку в документации, касающейся оплодотворённых яйцеклеток. Не переживайте, с детьми всё в порядке! – добавляет торопливо, заметив моё вытянувшееся лицо. – Просто донорский материал был заменён, а это прописали не во всех документах! Но сейчас ошибка исправлена, я просто должен был уведомить вас об этом. Олег Алексеевич – это генетик, отличный специалист – внёс все необходимые данные.
– Олег… Алексеевич? – Соня реагирует как-то странно.
– Да-да, не волнуйтесь, он прекрасный специалист, так что всё в норме. Ну что ж, отпускаю вас до следующего приёма, жду через месяц. Софья, будьте внимательны, если какие-то вопросы – звоните мне напрямую, – как-то уж чересчур доброжелательно улыбается девушке.