Я снова попыталась подняться и отодвинуться подальше, но теперь запуталась в подоле, и все, что у меня получилось, это невнятное барахтанье, от которого сено полетело во все стороны, а я снова рухнула на широкую грудь графа, ткнулась носом в ключицу, отшатнулась, опять потеряла равновесие…
– Эх, молодые! Неужто за ночь не натешились? Завтракать спускайтесь, – раздался снизу голос Авдоны.
Ох! Это что же она про нас подумала?
Впрочем, ясное дело – что. Увидеть она нас не могла, только услышать нашу возню. Я почувствовала, что краснею, щеки буквально запылали. Притихла, боясь даже двинуться: до сих пор от моих попыток выбраться становилось только хуже.
– Она ушла, – шепнул инспектор, и тут же без особого труда выбрался из-под меня. Получилось у него довольно ловко и быстро, без падений и барахтанья, что было вдвойне обидно.
Не знаю, как он, а я чувствовала себя ужасно неловко и глупо. Инспектор же с невозмутимым видом первым спустился по лестнице, подстраховал меня.
Я отряхнулась, как могла. Сено было везде – в складках платья, за пазухой и даже в рукавах… Оно кололось, между прочим! Когда я закончила, инспектор окинул меня взглядом, вздохнул и вытащил из моих волос несколько сухих стебельков. Я в долгу не осталась: у него в волосах тоже обнаружилась пара травинок…
– Ну хорош уже миловаться! Стынет же все!
Мы зашли в дом Авдоны, стол уже ломился от нехитрой деревенской еды. Тут и горячая румяная картошка прямо из печи, и вчерашние пироги, которые, как известно, на следующий день всегда вкуснее, и крупные куски домашнего сыра, и даже густая сметана в большом глиняном кувшине. Пахло свежим хлебом и травяным чаем.
– Садитесь, милые, ешьте, пока горячее! – хлопотливо суетилась Авдона. – Чай вот свежий, душистый, только заварила!
Мы с инспектором не заставили себя долго упрашивать. Он аккуратно взял кусок хлеба и сыра, я же набрала всего подряд: после ночевки на свежем воздухе аппетит был отменный.
Однако спокойно позавтракать нам не дали.
Не успела я расправиться с пирогом, на пороге появился мужичок с сияющей лысиной.
– Здравствуйте, люди добрые, – отчего-то смущаясь проговорил он. – Это же вы всякой магией торгуете?
Я поспешила подтвердить, что так и есть.
– А имеется ли у вас средство волшебное для роста волос? Такое, чтоб наверняка?
– Имеется! – я выскочила из-за стола и метнулась к коробу.
Флакончик зелья от облысения я точно положила, хоть и не очень верила, что кому-то оно понадобится.
Он не торгуясь отсчитал монеты, торопливо сунул пузырек в карман и тут же сбежал. Явно торопился испытать покупку. Что ж, в лавкиных товарах я была уверена. Единственное, на что сможет пожаловаться теперь покупатель, – это частые визиты к цирюльнику.
Только я уселась за стол и потянулась к печеной картошке, в дом вошел крупный мужчина. Почесал затылок и пробасил:
– У вас правда зелья всякие есть? А для сна чего-нибудь найдется? Супруга у меня больно болтлива, особенно по вечерам… Мне бы такое, чтоб заснуть хоть на пару часов и ничего не слышать…
Я быстро нашла пузырек с «успокоительной настойкой». Здоровяк вздохнул с облегчением, купил и ушел, бормоча благодарности.
Неужели пошла торговля? Не совсем так, как мы рассчитывали, но все же… Я отхлебнула остывшего чая и с ожиданием уставилась на дверь.
Но увы… Завтрак уже подходил к концу, а новых покупателей так и не было. Мы поблагодарили хозяйку, подробно расписали и даже зарисовали дорогу к лавке и выдвинулись в путь.
Обратная дорога через лес оказалась не такой уж и ужасной. Сама не пойму, в чем причина: то ли я окончательно освоилась в этом странном мире, то ли подействовала вкусная деревенская еда и танцы под звездами. А может, все дело в сегодняшнем пробуждении на сеновале?
Я как-то некстати вспомнила крепкую мужскую руку на своей талии, жар его тела… Тут же смутилась и покосилась на инспектора – не догадывается ли, о чем я сейчас думаю.
Инспектор угрюмо тащил свою ношу… Ну да, ему очевидно не до меня и не до моих глупых мыслей… Он выглядел усталым, сосредоточенным, и, что уж там, чертовски привлекательным. Интересно, он хоть понимает, насколько ему идет эта легкая небритость и чуть растрепанные волосы?
От этих мыслей я тоже поспешила избавиться.
– Осторожно, там снова зайцы! – предупредил инспектор, замедляя шаг.
Ой! Только этих монстров мне и не хватало!
Я присмотрелась внимательнее. Из-за низкого кустарника высунулась сначала одна мордочка с аккуратными рожками, потом вторая, откуда-то сверху тихо спланировал третий зверь, неуклюже шлепнулся на тропинку и тут же смущенно спрятался обратно в заросли.
Хм… а не такие уж они и страшные, если привыкнуть.
– А что, выглядят вполне безобидными… Тот беленький даже милый… Интересно, получится его погладить?
– Не советую. Если уж очень хочется кого-то погладить – лучше выбрать кота. Результат будет более предсказуем.
Угу, будет. Кот ловко увернется, посмотрит как на дурочку и поспешит по своим кошачьим делам… Я вдруг поняла, что ужасно соскучилась. И не только по коту. А по всей лавке сразу – по несговорчивому сундуку, по безотказному шкафу и даже по вредным тапочкам.
Все-таки в гостях хорошо, а дома лучше.
Я ускорила шаг.
– Дом, милый дом, – тихо сказала я, когда мы вышли из-под полога деревьев и увидели ставни и крылечко лавки, освещенные теплыми солнечными лучами.
Инспектор молча кивнул и ускорил шаг. Короб за его спиной, казалось, стал еще тяжелее, чем был утром. Я поспешила за ним, стараясь не отставать.
На крыльце инспектор осторожно поставил короб на землю расправил плечи и глубоко вздохнул. Казалось, он сбросил с себя сразу несколько тяжелых лет. Я уже протянула руку к двери, когда услышала голоса. Голоса, которых в нашей лавке быть ну никак не должно.
– Чтоб вас всех разорвало и три раза подбросило! Выпустите меня немедленно! – этот писклявый голосок казался смутно знакомым.
– Вот еще, ворье всякое выпускать! Да тебя прибить надо!
– Тапочкой! Как таракана мерзопакостного!
А вот эти голоса точно были знакомы. Тапочки! И, надо сказать, очень рассерженные тапочки
Да что же там такое происходит? Я быстро распахнула дверь.
Картина, открывшаяся перед нами, была достойна кисти сумасшедшего художника.
Над прилавком, в метре от пола, болтался человечек размером с мою ладонь, не больше. Круглое лицо его покраснело от ярости, маленькие ручки и ножки беспомощно загребали воздух. Он пытался не то вернуть себе устойчивое вертикальное положение, не то куда-то уплыть, но его трепыхания не помогали ни с