Я же, закончив плетение, накинула то на брюнета, а потом второе такое же — на себя, пояснив:
— От пули из пистоля или арбалетного болта, всаженных в упор, не спасет. Но занесенный нож остановить может.
Вместо благодарности капитан коротко кивнул и, ударив пятками по бокам жеребца, помчался вперед, точно хищник, взявший след.
Я рванула за Диего, прижавшись к конской шее, уклоняясь от веток, так и норовивших хлестнуть по лицу. Подолу платья из тонкого муслина повезло куда меньше: его изорвало в лоскуты о кусты. Плевать.
Сердце молотило о ребра в такт копытам, взрывавшим землю — глухо, яростно, отчаянно. Успеть. Успеть. Только бы успеть! Я нагнала брюнета так, что между нашими лошадьми была лишь пара метров, когда увидела просвет между деревьев, а в нем — старый охотничий дом.
Нашли!
Мы помчали к нему и, когда уже были у самой опушки, где до цели осталась самая малость… Поваленное бревно на пути.
Все бы ничего. Перепрыгнуть такое на полном скаку для лошади — плевое дело, если бы не чернокнижная магия, которой разило от валежника…
— Стой!!! — заорала я, но мгновением раньше Кремень натянул удила так, что его конь встал на дыбы.
И тут сработала ловушка.
Земля вздыбилась под нами. Воздух вспыхнул синим пламенем. Западня. Смертельная. Рассчитанная на конных. Чтобы шибануть в первую очередь по всадникам, выбивая у них дух — и сразу из тела на тот свет.
Так бы случилось и с нами, не будь защиты. Мой щит, приняв на себя удар, затрещал по швам.
Удар темных чар пришелся в грудь, и меня все же вынесло из седла. Но упала я удачно, а остатки защитного плетения смягчили удар. Так что, кажется, даже не поломалась. Диего, похоже, повезло чуть меньше, и о землю его приложило сильнее.
Но мы хотя бы оба были живы. В отличие от коней. На тех заклинания я не накидывала, и… Мой жеребец бился в агонии, хрипя, суча копытами по воздуху. Один его бок, там, где скакуна достигло черное пламя, обуглился. В воздухе смердело паленым. Чтобы не мучать животное, которое было уже не спасти, я, сглотнув, создала аркан и ударил им по умиравшему коню. Он тут же обмяк, испустив последний дух.
Конь Диего уже ускакал в небесные степи, оставив в этом мире лишь свое бездыханное тело. Смерть пришла к нему мгновенно, пробив ударом магии все нутро.
— Останься здесь! — выдохнул Кремень, доставая из голенища нож.
Что он задумал, было ясно и так: в одиночку штурмовать логово бандитов. Старое, обшарпанное, с покосившимися ставнями. Но это снаружи. А внутри… сюрпризов могло быть поболее, чем в проклятом склепе.
— Все веселье — и без меня? — фыркнула я.
Отсидеться за чужой широкой спиной, конечно, хорошо, но… Во-первых, до тех пор, пока та — живая и деятельная. Во-вторых, доверить спасение Рисы почти незнакомому типу? Который даже не боевой маг, а просто человек. Хоть, похоже, и опытный в сражениях. Ну уж нет!
— Ты можешь помешать или подставиться, — без обиняков выдохнул Кремень.
— Могу! — согласилась я, сдерживая кипевшую внутри злость. — И буду! Только мешать не тебе, а тем сволочам, которые украли мою подругу, — последние слова я прорычала тем тоном, который намекал: если один брюнет не возьмет меня сейчас, то худо будет однозначно. Причем сначала ему, ибо я все равно не послушаюсь, а после уже — и бандитам.
Так что Диего справедливо рассудил: пусть плохо станет сразу нашим врагам.
— Тьма с тобой! Пошли! — припечатал Кремень и предупредил: — Только держись за спиной и не лезь под руку.
Хотелось съязвить, какие будут еще распоряжения относительно других частей мужского тела, но сдержалась. Зачем тратить силы на слова, когда можно на пульсары!
Парочку таких я и заготовила, пока мы бежали к домику. Тихо, пригибаясь, прислушиваясь.
Едва оказались на месте, как Кремень прильнул к прикрытым ставням. Я же не стала размениваться на добычу информации из замочных скважин и щелей, а по-простому приложила руку к двери и провела по доскам, словно протирая зеркало и вливая магию в заклинание.
Гляделка получилась мутной, но зато через нее было видно сразу всех, кто находился внутри. Двое — сидели за столом и резались в карты, один заправлял пистоли на лавке, четвертый сжигал в камине свадебное платье Рисы.
Самой подруги нигде не было, как и ее носителя с саблей в спине. Может, укрылись на чердаке? Во всяком случае, разносить все к демоновой матери разрывным проклятием было опасно. Вдруг задену подругу?
Пока я была занята подсчетом противников, Диего, увидев, что мой обзор лучше, даже не перешел, а перетек, словно капля ртути или тихая рысь, от окна к двери. Увидел грабителей и, дернув уголком рта, едва слышно произнес:
— Что, двое — твои, двое — мои?
Я фыркнула:
— А как же благородство кавалера?
— Могу уступить даме, — иронично выдохнул Кремень. — Троих.
— Нет уж, спасибо, — хмыкнула я, как-то нехотя признав, что равные права — это хорошо, но обязанности — не очень. И вообще, у мужчины плечи шире, на них груза ответственности больше поместится…
— Так и знал, что ты прогрессивных взглядов, — ухмыльнулся брюнет и добавил: — Бери тех двоих картежников. Пистоли у них далеко лежат. Сабли тоже. Пока вскочат со своих мест, у тебя будет фора. Мои — тот, что с мушкетом в руках, и пироман.
Я на это лишь кивнула и, тихонько проверив замок — заперт, произнесла то, что обычно приличные девушки не говорят:
— А теперь отойди. Я вышибу дверь.
Диего на это хмыкнул, но, глянув на вспыхнувший в моей руке пульсар, спорить и доказывать, что женское дело — выносить мозги, а мужское — двери, не стал. Видимо, и вправду был за равноправие. А может, просто опытный и знал: спорить с женщиной, когда она держит в руке пистоль, а тем паче боевое заклинание — моветон. Да и к тому же опасно для здоровья. И не только душевного.
Так что напарничек лишь хмыкнул, отошел на шаг назад, а я шибанула о створку. Раздался грохот, брызнула во все стороны щепа и проклятия. Меценатом последних оказались засевшие в доме преступники, к которым мы и ворвались.
Внутри были полумрак, запах дешевого пойла, пота и крови… Ее я узнавала всегда.
«Только не Риса!» — промелькнуло в голове, а в воздухе — второй пульсар, сорвавшийся с моих пальцев. Он врезался в одного из