10 Глава
Спустя час мы уже гуляли как обычная семья. Льюис с Мистером Хантером бежали к парку как угорелые. Точнее, бежал только Льюис, а вот бедный телохранитель был вынужден вспомнить былые времена. — Вы очень любите своего сына. У него замечательное детство. — Я просто пытаюсь, что бы у него было такое детство, которого не было у меня. Вернее, у меня его вообще не было. — она улыбается, но в её глазах читается совершенно иное. Пустота. Её глаза резко потускнели. — У Вас было тяжёлое детство? — И юность тоже. Касандра, пойми, я не всегда жила в такой роскоши. Это всё Ричард. — ох, этот Ричард. Что б его геморрой хватил в этой Швеции. — То есть, у Вас нет ничего своего на данный момент? — Ну почему же… Дом в Филадельфии и квартира в Далласе, а так же несколько фотогалерей в Нью-Йорке и Сан-Диего. Это труды моего таланта, как говорят мои подруги. Она не получала удовольствия. Может, это как-то было связано с прошлым? Я безумно хочу узнать, но имею ли я право спрашивать такие вещи? — Ты что-то хочешь спросить? — наверное, на моём лице всё фиолетовыми буквами написано. — Вчера Вы сказали… ну-у-у то, что Вы не испытывали такого раньше. Почему? — ох, язык мой — враг мой. Я сразу же пожалела, что спросила. — По сути своей это — детская травма. Мой психолог говорит, что мне просто нужно забыть всё. Я очень стараюсь. — она поникла и за пару минут как будто постарела на пару лет. — Вас кто-то очень обидел? — зачем я это спрашиваю? Ведь видно же, что да. — Всех нас кто-то когда-то обижает. Не думай об этом, милая. — она пытается сделать беззаботный вид, но видно, что это сжирает её изнутри. Я сдаюсь и в качестве поражения опускаю голову. «Ну и что ты там под ногами интересного нашла?». Ей больно, а я помочь ей не могу ничем. — Не заморачивайся по пустякам. — я даже не обращаю на эти слова внимания, только чувствую, как чьи-то мягкие пальчики переплетаются с моими. Я понимаю, что это она взяла меня за руку, и мигом поднимаю глаза на неё. А она, лиса… Так спокойно, будто не её рука сжимает мою, идёт и ласково смотрит на сына. — Что происходит, Мария? — этот вопрос мучает меня. Кто мы теперь друг другу? Что мы делаем вообще? — Делать вид, что я не понимаю о чём ты говоришь, бессмысленно. Не так ли? — Думаю, да. Её глаза выдают все её мысли. Она не умеет врать. — Я не знаю, Касандра. Всё так быстро закрутилось, что я даже не понимаю, что к чему. — моё сердце как на американских горках. Мне становится жарко. Ну, вот, теперь она скажет, что это было просто ошибкой. А на что я вообще рассчитываю-то? Что она бросит мужа ради какой-то бедной дурочки? — Ты меня слушаешь вообще? — она явно сердится. — Да, прости. Не выспалась. Продолжай. — о, боже, меня трясёт. — Я понимаю только одно. Я хочу быть с тобой в радости и помогать тебе в горе. Я не обещаю тебе ничего, и мужа я пока что не брошу. — Вот как… а я буду для перепиха, когда муж в отъездах? Меня всю трясло. От отвращения к самой себе, от ярости и чего-то ещё, что я ещё не понимала. С огромным трудом я сдерживала накопившиеся в горле слёзы обиды. — Касандра, ты не понимаешь… Резко убрав руку, молча иду к залившемуся от бега краской Льюису. На лице читается безразличие и я замечаю, что она попросту растеряна. — Льюис. Милый. Покажешь мне своё любимое место в парке? — искренне улыбнувшись ему, беру его за руку и мы уверенно шагаем к невероятных размеров разноцветному дому, сделанного из конструктора. Невероятное местечко. Последующие несколько часов, мы играли с ним в игры и собирали lego. Бегали по аттракционам и ели вкусности. Бедный Мистер Хантер попросту не поспевал за нами. Мария бесилась как мегера. Она смотрела на меня, и волоски на моём затылке и руках поднимались дыбом. — Можно тебя на минутку? — «ну вот, милая, готовь булки. Так вставят, что не разогнёшься». Стало действительно жутко. — Нет, я занята. Мы ещё не собрали самолётик. — сердце, стой на месте. — Это не просьба. — она уже шипит. — Мистер Хантер, посидите пять минуточек с Льюисом. — поцеловав малыша в щеку, медленно направляюсь в её сторону. Ему явно не нравилось, что его новую единомышленницу забирают. Он очень недовольно таращится на мать, а ей хоть бы хны. Она плотно сжимает моё запястье и ведёт меня в соседний домик. Мне больно. Она такая хрупкая, а силы в руках как у боксёра. «Она ж хирург, не тупи!». Одно ловкое движение и я уже припечатана к стене. — Зачем ты так со мной? —