В мешочках обнаружились золотые червонцы и пятирублевики. А вот в пяти лежавших отдельно кисетах нашлись золотые соверены и луидоры. Задумчиво подбрасывая на ладони золотые кругляши, Егор устало вздохнул и, покачав головой, еле слышно проворчал:
– Блин, мы точно их кассира порешили. Но почему тогда этот кассир решил лично ко мне приехать? Исполнителей не нашлось? Да за такие деньги их полк нанять можно было. Решил сам на меня посмотреть? Возможно. Но зачем ему это? Чтобы в рожу знать? Так я и не скрываюсь. Достаточно у заставы наблюдателя посадить, и как в кофейню поехал, так и лови. Блин, хрень какая-то, – помотав головой, высказался парень и, ссыпав золотые обратно в кисеты, принялся укладывать их в заплечные мешки.
Теперь нужно было найти место, где можно будет все это добро сохранить до поры. Вспомнив про раскидистый дуб на утесе, Егор хмыкнул, подумав, что дерево это частенько обзаводится подобными полостями из-за своей сложной древесины. Сердцевина дуба словно отделена от самого дерева. Именно поэтому из него делали пушки и трубы. Осталось только как следует осмотреть само дерево. Убедившись, что осталось разобрать только бумаги, Егор запер их в сейф и, прихватив премию, отправился к казакам.
Раздавая им купюры, Егор только усмехался про себя, глядя на их ошарашенные физиономии. Ведь, по сути, каждый из бойцов в одночасье получил почти годовое жалованье мелкого чиновника. Убедившись, что награждены все и никто не обижен, Егор оставил бойцов радоваться, а сам отправился обратно. Заниматься самой муторной частью этой работы. Разбирать добытые бумаги. На его удачу, половина записей была сделана на французском языке, так что прочесть их труда не составило.
А вот с записями на английском все было гораздо сложнее. Понимая, что сам тут не управится, Егор сел писать дяде пространное письмо, в котором рассказывал, как снова отправился гулять на Хитровку и наткнулся там, на кучу всяких тетрадей, которые, возможно, будут ему интересны. Отправлять такие улики против себя нарочным парень просто не рискнул. Дяде надо, пусть приезжает и сам смотрит, что ему интересно, а что можно сразу отправить в камин.
Запечатав письмо личной печатью, Егор едва успел убрать его в стол, когда вошедший слуга доложил, что к нему приехали из жандармерии. Велев ему проводить гостя в дедов кабинет, Егор быстро запер свой и поспешил навстречу. Вошедший ротмистр явно был чем-то взволнован. Заметив его состояние, парень указал офицеру на кресло и, удивленно качнув головой, недоуменно спросил:
– Что стряслось, ротмистр? У вас такой вид, словно вы привидение увидели.
– Вы ничего не знаете? – изумился ротмистр.
– О чем именно? Газет я сегодня еще не читал, – развел Егор руками.
– В своем доме убит и ограблен один из самых известных иностранных купцов. Всех его личных слуг и охрану, словно цыплят, вырезали. Полиция в ужасе. Наша служба с раннего утра в мыле.
– Что, такой важный негоциант? – удивленно уточнил парень.
– Один из самых богатых, – кивнул жандарм.
– Ну, в нашем богоспасаемом государстве и не такое случается, – хмыкнул Егор, пожимая плечами. – Но давайте займемся вашим делом, – малость остудил он страсти офицера.
– Да, конечно, – опомнился ротмистр и, достав из сумки папку, протянул ее парню. – Там всего три документа, – коротко пояснил он.
– Да по мне хоть пять. Вот, готовьтесь записывать, – скомандовал Егор, протягивая ротмистру чистую бумагу и карандаш.
* * *
Убедившись, что строительство мельниц идет в нормальном режиме, Егор уселся в коляску и, чуть подумав, велел Никите везти его в кофейню. Нужно было выбраться из имения и хоть немного развеяться. Жить затворником в местном обществе было не принято. Да, как говорится, в каждой избушке свои погремушки, но прослыть нелюдимым бирюком парень не желал. Так что подобные выходы вынужден был предпринимать регулярно. Как и поездки по крупным магазинам.
И пусть он почти ничего там не покупал, зато регулярно сталкивался со всякими семействами, знавшими его как одного из молодых представителей известной в Москве семьи. О смерти Ивана Сергеевича известно было всем, так что его одиночные прогулки никого не удивляли. Так же было и в этом случае. Кофейня, в которой он регулярно бывал, пользовалась у дворянства популярностью, так что Егор надеялся в очередной раз встретить кого-то из знакомых.
Войдя в заведение, парень вежливо раскланялся с семьей из четырех человек и, заняв свой столик, как обычно, спросил турецкий кофе с шербетом. Знакомый половой понимающе кивнул и словно испарился. Это умение местной обслуги исчезать и появляться, словно из воздуха, Егора поражало с самого начала. Просто факиры какие-то, а не обычные люди. Получив свой заказ, парень пригубил напиток и уже взялся за ложку, чтобы отломить шербет, когда в кофейню вошло семейство Ухтомских, в сопровождении двух молодых мужчин.
Этих Егор не знал, и, судя по их ужимкам, самцы принялись распускать хвосты при виде юной хорошенькой девицы. Во всяком случае, со стороны все выглядело именно так. Граф Ухтомский с мрачной миной взирал на эти игрища, но отвадить молодежь даже не пытался. Впрочем, после всего случившегося Егора это мало волновало. Ему ясно указали его место, так что общаться с этими людьми он не испытывал ни малейшего желания.
Сделав вид, что не заметил появления известного семейства, парень отдал должное отлично приготовленному кофе. На него тоже не обратили никакого внимания, чему Егор был только рад. И без того было о чем подумать. Но когда в заведение вошел уже знакомый парню дознатчик, Егор насторожился. Оглядевшись, полицейский чиновник осмотрелся и направился прямиком к его столику.
– Приятного аппетита, Егор Матвеевич. Мы можем побеседовать? – очень вежливо произнес дознатчик.
– Присаживайтесь, сударь, – спокойно кивнул парень. – Рекомендую кофе по-турецки. Отменно сварен, уверяю.
– Благодарю. Предпочитаю венский, – дежурно улыбнулся чиновник. – Вам знаком некий месье Морис Мартене?
– Знакомая фамилия, – задумчиво протянул Егор. – Где-то я ее слышал.
– Он приезжал в ваше имение, – напомнил дознатчик, не сводя с лица парня внимательного взгляда.
– Ростом высок, дороден, лицо гладко выбрито? – описал Егор француза.
– Очень точное описание, – одобрительно кивнул дознатчик. – Так вы знали его?
– Знал? Слишком громко сказано. То был первый и последний раз, когда мы встречались.
– И, тем не менее, вы его запомнили. Почему?
– Из-за