Бонифаций выгнул бровь.
— Что, правда не понимаешь? Открою тебе секрет, парень: я тоже. Но именно ты, исходя из узора судьбы и по мнению моего божества, станешь ключиком к нашей победе… Или одним из, по крайней мере.
— Очаровательно. Тогда просвети, будь добр: почему ты поставил такое дурацкое условия для новогоднего конкурса?! Какая на буй любовь, когда у тебя тут хрен знает что творится, и в любой момент всё может рухнуть?!
— Любовь спасёт мир! — заявил Бонифаций. — Если устроить её в правильное время и в правильном месте, конечно.
Я закатил глаза.
— И ты считаешь, что вот эти обстоятельства — правильное время и место?
Гаремный кошак на пару мгновений склонил голову набок, потом тонко улыбнулся.
— То, что я сейчас скажу, является тайной, неизвестной никому по эту сторону грани духов. Если ты хочешь получить свой ответ, поклянись, что эта информация не уйдёт дальше тебя.
Я поморщился, но поклялся.
— Ладно, — кивнул гаремный кошак, — что же, вот тебе мой секрет: когда меня отправили спасать мир любовью, я получил в дар некоторые способности. В частности, мне достаточно взглянуть на любого, чтобы узнать, к кому ведут его красные нити, кто ему предназначен, сколько у него пар и каких… И так далее. Частично я могу даже манипулировать этими нитями. До определённых пределов, но всё же.
Я мрачно посмотрел на него.
— Ну да. Очень типично для… любви.
Бонифаций фыркнул:
— Если всё случится правильно, любовь спасёт — если не мир, то эту Академию точно. И участники тоже внакладе не останутся, если что. Ты не поверишь, но я забочусь о счастье подопечных, даже когда они активно сопротивляются… Так что не криви такую морду, пожалуйста.
— Ну-ну. Леди Персик тоже спасёт любовь? — уточнил я.
18
..
Судя по тому, как поморщился кошак, всеспасительная сила любви так далеко не распространялась.
— Нет, — признал он. — Я не думаю, что там можно что-то сделать.
— Есть ли хоть что-то, что ты можешь сделать? Запросить помощь у кого-то из твоих покровителей, подёргать за ниточки, попросить у твоих богов душеспасительного пинка? Я понимаю, что эти Найделы скорее всего висят на твоих волосах, как пара озлобленных безглазых привидений, но что-то же ты можешь сделать?
— Всё, что я могу сделать, вызовет цепную реакцию, — озвучил гаремный кот то, о чём я и сам догадывался, — я к этому не готов. Сцена… не готова тоже.
— Ты можешь, по крайней мере, говорить от имени Персик, потребовать для неё нормального суда…
— Могу. И буду. И потребую. Но мои слова не будут иметь никакого значения.
— Я не понимаю. Неужели все, кто может рассмотреть это дело, куплены и пристрастны?.. Слушай, Персик — милейшее существо, это может понять любой, у кого есть глаза. На фоне всех знакомых мне фамилиаров она, на мой взгляд, меньше всех похожа на убийцу-психопатку. Да я не думаю, что она в жизни кого-то убила!
— Нет, конечно! — фыркнул Бонни. — Но в этом и проблема.
Э..
— В том, что Персик — не убийца?
— В том, что она очень молода. Леди Персик — дух совсем молодой дубовой рощи, выросшей на месте пожарища. Она не застала драконо-фоморьей войны и стала одной из немногих по-настоящему могущественных сущностей, что были рождены после — что само по себе чудо. Она никогда никого не убивала. Она — типичный дух рощи, потому не то что не умеет лицемерить, но даже не понимает концепта. Это усложняет задачу, но проблема даже не в том. Просто… Видишь ли, что бы она ни сказала, не важно. Если леди Найделл уже вцепилась в неё, это не будет иметь значения.
Я поморщился, встопорщив усы.
— Ну слушай, эта баба хороша в работе со слухами и общественным мнением, но любому красноречию есть предел. Это не те обстоятельства, в которых всё априори предрешено; это не тот случай, когда ты идёшь против абсолютной власти, и никакие твои слова не будут иметь значения. У вас тут ещё не дошло до этой стадии, если я всё оцениваю верно. Иначе наместник-советник Рил, или как там звучит его титул на ваш манер, не тянул бы так долго…
— Ты прав.
— Тогда почему ты говоришь, что всё предрешено?! Если по крайней мере попытаться защитить Персик с правовой точки зрения…
Бонни пару мгновений смотрел на меня, а после тяжко вздохнул.
— Как ты думаешь, почему прислали именно чету Найдел?
А?
— Они гениальны, они уважаемы, они правильно мотивированы, они разделяют удобную наместнику идеологию. Что я упускаю?
— Пару твоей подопечной.
О.
О, дерьмо.
— Ты… знаком с Орди.
— Не лично, нет. И мне он известен под именем Адан Найдел… Все знают, что из-за приключившейся в утробе болезни старший сын Найделлов родился тяжелобольным. Клинический случай ментального расщепления. Я знаю, они привезли сына с собой, но не имел чести видеть его.
Блядь нет. Я не согласен.
Пусть это будет не то, о чём я думаю.
— Он что, действительно их ребёнок!?
— И да, и нет. Биологически да, но… Я не знаю точно, что он такое, и не совсем понимаю, как это могло родиться в человеческом обличье. Но, как я уже сказал тебе, Найделы — гениальные демонологи.
Это всё просто нахрен слишком много для одного дня.
— Слушай, я не знаю, что у вас тут за законы, но не верю, что вот это вот может быть законно. Потому что просто ни в одной вменяемой правовой системе такое не может одобряться. Даже учитывая постулат про “внутренние дела семьи”. Ладно, предположим, духи не живые, то бишь, с ними разрешается творить, что вздумается. Но, если я всё понимаю правильно, Адан человек. Ну, был человеком на каком-то этапе своего существования… Я не знаю, как это работает. Но, как бы ни работало, оно даже звучит невменяемо!
— Я с тобой полностью согласен. Проблема только в одном: как это доказать? Рассказать о том, на что способен мой дар? Нет, спасибо большое. Другие опции… Если я потребую расследования на пустом месте, и оно ничего не выявит (а оно