Он остановился только после того, как обнаружил, что добрался до окраины Гонолулу.
Он уже давно сбился со счета, но несомненно убивал, по крайней мере, тысячу раз — и тысячу раз умирал. Конечно, какие-то исполники выжили, но он уже не смог бы отличить их от рабов. Поэтому он остановился… и еще потому, что ужасно устал… но главным образом потому, что потоки крови удовлетворили его жажду мести.
Он выбился из сил.
Вернувшись в свое тело, он несколько минут сидел, прислонившись к стене. Потом встал, снял с головы венец и, помахивая им, вышел навстречу рассвету нового мира.
Великий убийца Чандлер взглянул на свой мир и остался им недоволен.
Конечно, сильное утомление могло притупить его чувства, но все же что-то было не так. Почему он не ощущал ликования? Почему не кричал от радости, не благодарил Бога?
Почему? — недоумевал он, ведь сбылись самые невероятные мечты прошлых лет. За одну ночь отмщены Нью-Йорк и Орфализ, миллионы превратившихся в пепел людей в России и замученные рабы в Гонолулу…
Но он не мог избавиться от мысли, что работа еще не закончена. Он поигрывал своим венцом, равнодушно глядя на светлеющее небо, и где-то в глубине души слышал странный лукавый голос: «Кто владеет венцом, владеет всем миром».
Чандлер кивнул, потому что это было правдой. Он рассеянно поглаживал филигранный прибор, подобно человеку, который поглаживает красивый ковер, когда-то бывший шкурой страшного тигра. Удивительно, как такой маленький предмет мог обладать такой огромной силой…
Чандлер вернулся в здание и стал варить себе крепкий черный кофе. Он слышал, как Розали шевелится в шкафу, где он ее запер. Через минуту ее можно будет выпустить. Но не сейчас, а только через минуту. Когда он додумает все до конца. Когда примет крайне важное решение. Потому что работа на самом деле еще не закончена. Нужно найти все схемы — и уничтожить. Разумеется, уничтожить. И еще нужно разыскать всех оставшихся исполников и тоже уничтожить.
Да, дел много. Ожидая кофе, он снова надел на голову венец. Конечно, только на некоторое время. Совсем ненадолго. Он торжественно поклялся себе в том, что будет носить его лишь до тех пор, пока не закончит с оставшимися мелкими делами — лишь до тех пор и ни секундой дольше, клялся он и, произнося мысленно эту клятву, знал, что лжет.
Рассказы
Человек, который мог съесть мир
1У него было имя, но дома его звали «Сынок», а из дому он почти не выходил. Он ненавидел дом. Другие мальчики его возраста ходили в школу. Сынок все бы отдал ради того, чтобы ходить в школу, но его семье, скажем так, не слишком везло. Не вина Сынка, что его отец был таким неудачником. Но это означало для него — никакой школы, никаких сверстников, товарищей по играм. Любое детство — трагедия (о чем взрослые забывают), но детство Сынка представляло собой одну сплошную полосу страданий.
Хуже всего бывало ночью, когда младшая сестренка уже спала, а родители в мрачном настроении ели, читали, танцевали и пили, пока в конце концов не валились с ног. А из всех ночей Сынка хуже всего была, по-видимому, ночь накануне того дня, когда ему исполнялось двенадцать. Он был уже достаточно большим, чтобы знать, как выглядит день рождения. Будут пирожные и конфеты, игры и забавы; будут подарки, подарки, подарки — страшный, бесконечный день.
Он выключил цветной стереовизор, убрал пленку с записями матросских песен и с отсутствующим видом направился к дверям детской.
Дэви Крокетт, до этого сидевший рядом с макетом космодрома, встал и сказал:
— Подожди, Сынок. Я прогуляюсь с тобой. — Лицо Дэви было безмятежным и бодрым, словно утес в Теннесси; он сунул под мышку длинное охотничье ружье, а другой рукой обнял Сынка за плечи. — Куда направляемся?
Сынок стряхнул с плеча руку Дэви Крокетта.
— Проваливай, — раздраженно буркнул он. — Тебя кто-нибудь звал?
Из шкафа, ковыляя на деревянной ноге и опираясь на суковатый костыль, вышел длинный Джон Сильвер.
— Ах, молодой хозяин, — с упреком произнес он, — нельзя так разговаривать со стариной Дэви! Дэви — твой добрый друг. Не раз в тяжелую минуту мы с Дэви составляли тебе компанию. Я спрашиваю тебя, молодой хозяин, разве это достойно, разве честно — приказывать ему убираться? Разве это достойно тебя, молодой хозяин? Разве это хорошо?
Сынок не отвечал, упрямо уставившись в пол. Черт возьми, какой смысл отвечать этим куклам? Он стоял не двигаясь и упорно молчал, пока не почувствовал, что хочет что-то сказать, и бросил им:
— Полезайте в шкаф, оба. Я не хочу с вами играть. Поиграю со своей железной дорогой.
— О да, это замечательная мысль! — услужливо подхватил Длинный Джон. — Ты здорово позабавишься с железной дорогой, молодой хозяин, а тем временем мы с Дэви…
— Убирайтесь! — крикнул Сынок, топнув ногой, и топал до тех пор, пока они не скрылись из виду.
Посреди комнаты стояла пожарная машина; он хотел ее пнуть, но машина быстро отъехала за пределы досягаемости его ноги и скрылась в маленьком гараже под аквариумом с тропическими рыбками. Волоча ноги, Сынок подошел к макету железной дороги и уставился на него. Когда он оказался рядом, из туннеля, разбрасывая искры