Гаррик посмотрел на робота. Это был рыбак, по крайней мере так утверждал Рузенберг. Невысокий, смуглый, черноволосый, и, вполне возможно, если бы его волосы не намокли, они были бы кудрявыми. Робот был еще мокрым после борьбы, в результате которой оказался в воде и в конце концов — в руках Рузенберга.
Рузенберг уже приступил к делу. Гаррик старался думать о роботе как о машине, но это было нелегко. Робот до крайности напоминал человека — если бы не кристаллы и медь, показавшиеся после снятия задней части головы.
— Это так же сложно, как операция на мозге, — быстро работая и не поднимая взгляда, пробормотал Рузенберг. — Нужно замкнуть входные цепи, не нарушая электронного равновесия…
Щелк, щелк. Отвалилась маленькая медная спираль, и Рузенберг подхватил ее пинцетом. Руки и ноги рыбака внезапно дернулись, словно конечности лягушки, подключенной к гальваническому элементу.
— Его нашли сегодня утром, — сказала Кэтрин Пендер, — когда он забрасывал сеть в заливе, напевая «О Соле Мио». Он наверняка с Норт-Гардиан.
Внезапно свет замигал и померк, потом вернулся к нормальной яркости. Гаррик встал и подошел к окну. Вдали, там, где небо сходилось с землей, ярким пятнышком маячил Норт-Гардиан.
Щелк. Щелк. Робот-рыбак запел:
Tutte le serre, dopo quel fanal, Dietro la casertma, ti staro ed…Щелк. Рузенберг пробормотал что-то себе под нос, не прерывая работы. Кэтрин Пендер подошла к окну и встала рядом с Гарриком.
— Теперь вы сами видите, — сказала она.
Гаррик пожал плечами.
— Его трудно в этом винить.
— А я обвиняю! — горячо воскликнула она. — Я живу здесь с самого рождения. Фишермен-Айленд всегда был туристской достопримечательностью, — ничего удивительного, это было прекрасное место. А теперь только взгляните. Лифт не работает. Нет света. Исчезли почти все наши роботы. Запасные части, строительные материалы — все теперь на Норт-Гардиан! Не проходит и дня, Гаррик, без того, чтобы на север не ушло несколько транспортных барж, до краев нагруженных товаром, поскольку он этого требует. Обвинять его? Я бы его убила!
Щелк. Трртрак. Робот поднял голову и затянул:
Forse dommani, piangerai, E dopo ty, sorriderai…Щелк. Зонд Рузенберга приоткрыл маленький черный диск.
— Кэтрин, взгляни, пожалуйста, сюда. — Рузенберг прочитал серийный номер диска и отложил зонд. Он стоял, ломая пальцы, и раздраженно глядел на неподвижную фигуру.
Гаррик подошел к нему. Рузенберг кивнул в сторону рыбака:
— Копаться в их потрохах — занятие для робота. Видите ли, Труми, как я уже говорил, располагает собственным центром управления. Теперь я должен перестроить его на континентальную подстанцию, но так, чтобы сохранилась символическая связь его датчиков с Норт-Гардиан. Понимаете, что я имею в виду? Он будет думать по указаниям с Норт-Гардиан, но действовать по командам с континента.
— Понятно, — сказал Гаррик, ничего не понимая.
— А это чертовски сложная работа. Внутри этих кукол не слишком много места… — Не отрывая взгляда от неподвижной фигуры, он снова взялся за зонд.
Вернулась Кэтрин Пендер с распечаткой в руке;
— Да, это был один из наших. Работал помощником официанта в буфете пляжного клуба. — Она скривилась: — Ну, этот Труми!..
— Его трудно винить, — рассудительно заметил Гаррик. — Он лишь пытается как следует исполнять свой долг.
Она смерила его подозрительным взглядом.
— Он всего лишь… — начала она, но Рузенберг перебил ее торжествующим возгласом:
— Есть! Ну, дорогой, садись и расскажи нам, что сейчас затевает Труми!
— Как прикажете, босс, — послушно ответил рыбак. — Что вы хотите знать?
Они спрашивали обо всем, что хотели, а робот, ничего не скрывая и ничего не добавляя от себя, рассказывал им об Андерсоне Труми, короле острова, патологическом потребителе.
Это звучало словно эхо старых недобрых времен Эпохи Изобилия, когда мир задыхался под непрерывным потоком всевозможных благ с автоматизированных производств и отчаянная гонка между потреблением и производством охватила все общество. Однако для Труми потребность исходила не от общества, а от него самого. Потребляй! — требовал от него какой-то внутренний голос; этот голос кричал ему: Используй! командовал: Пожирай! И Труми героически исполнял эти приказы.
Из того, что рассказывал им рыбак, вырисовывалась мрачная картина. На Норт-Гардиан вставали под ружье армии, в его прибрежных водах кружил военных флот. Андерсон Труми разгуливал среди своих творений, словно жирный божок, уничтожая и царствуя. В том, что говорил рыбак, Гаррик замечал некую закономерность. Труми считал себя Гитлером, Гувером и Чингисханом в одном лице; он был диктатором, создающим военную машину, главным конструктором могучего государства. Он был воином.
— Он играет в солдатики, — сказал Гаррик, а Рузенберг и девушка кивнули.
— Проблема в том, — прогремел Рузенберг, — что он перестал играть. Силы вторжения, Гаррик! Ему уже тесно на Норт-Гардиан, он хочет захватить остальную часть страны!
— Его нельзя винить, — в третий раз сказал Гаррик и встал. — Остается вопрос, — добавил он, — что делать?
— Для этого вы здесь, — напомнила Кэтрин Пендер.
— Ну хорошо, — согласился Роджер Гаррик. — Забудем о солдатиках. Уверяю вас, они не опасны. Роботы не могут причинить вред человеку.
— Мы знаем, — коротко отрезала Кэтрин.
— Проблема в том, как положить конец бессмысленному расходованию мировых ресурсов. — Он поджал губы. — В соответствии с информацией, которую мне предоставил Региональный Контроль, первый план заключался в том, чтобы оставить его в покое; в конце концов, благ хватит для всех, так почему бы не махнуть рукой на выходки Труми? Однако это не сработало.
— Вы абсолютно правы, — язвительно заметила Кэтрин Пендер.
— Нет-нет, не на вашем локальном уровне, — быстро объяснил Гаррик. — В конце концов, что такое несколько тысяч роботов,