— Я это сделал, чтобы устроить свою жизнь! Родному отцу вечно не до меня! А неродные предпочитают устраивать судьбы собственных сыновей, я для них — обуза! А если бы ты сдохла, меня бы взяла пятым мужем очень уважаемая лиа и я стал бы неприкосновенен!..
Хлесткая оплеуха прервала истерическую исповедь «горничной», я с трудом смогла удержать мальчишку и не дать ему упасть. Он захлебнулся криком. А я поморщилась, глядя на потирающего ладонь Нургена. Нет, парня нужно было заткнуть и слегка проучить. Так сказать, пробудить в нем почтительность. Но подобными оплеухами недолго и шею свернуть. А мертвым парень нам ничего не расскажет.
Мою точку зрения явно разделил Макс. Он взял Нургена под руку и аккуратно отвел в сторонку так, чтобы он не смог дотянуться до сына. Стоявший рядом со мной Тай хмуро покачал головой:
— Нургены испокон веков занимались безопасностью планеты. Хотя представитель этого рода впервые занял кресло в Совете. Род опытный, знающий. Обучающий своих сыновей навыкам служения Иттее едва ли не с рождения. Так что я не верю, что парень не понимал, на что он идет. Он не мог не знать, что здесь кругом камеры. В случае чего, его бы нашли в течение получаса. — Тай пристально посмотрел в глаза Гарану: — Рассказывай! Какой был план? А будешь молчать — отдам моей алиа на забаву! Она как раз просила у меня парочку осужденных на смерть или тех, кого не жалко для проведения испытаний…
Карие глаза Гарана посмотрели на меня с ужасом и отвращением. Парень скривился, но отмалчиваться не стал. Видимо, Тай его запугал достаточно:
— Да не было никакого плана! Теперь я вижу и сам, лиа права: чужачка не сможет стать хорошей алиа для Иттеи! Она должна уйти и освободить место для истинной дочери нашей планеты! Для той, которая сможет хорошо позаботиться о нуждах иттейцев!
Тай скривился:
— А у твоей лиа, значит, на примете есть истинная дочь нашей планеты?
Гаран задрал едва заметно подрагивающий подбородок:
— Да!
Я хмыкнула:
— Очень любопытно, просвети-ка, кто эта достойная дочь?
Краем глаза я видела, как нервничает и дергается советник Нурген. Но Макс не давал ему приблизиться к нам. Гаран молчал. Впрочем, его откровения особо и не были нужны. Даже идиоту было понятно, что мальчишку использовали в качестве разменной монеты. Соответственно, ничего серьезного знать он не мог. Беспокоило другое: мы никак не афишировали свое прибытие на планету. Только перед самым вхождением в атмосферу, когда уже не оставалось другого выбора, ведь любой прибывающий на планету корабль обязан о себе уведомить, как и сообщить цель своего прибытия, Тай проинформировал о том, что вернулся последний представитель правящего рода. От того сообщения до момента, когда мы трое появились на пороге Совета, прошло менее шести часов. И за это время кто-то успел составить план по избавлению в первую очередь от меня…
По спине пробежал холодок. Я посмотрела в глаза своему первому мужу:
— Тай, когда я вышла из ванной и обошла кровать, эта псевдогорничная, — я кивнула на Гарана, — как раз торопливо размешивала в воде яд, без конца косясь на кровать. Понимаешь, что это означает?
Сиреневые глаза Тая сначала прищурились, а потом медленно потемнели от осознания:
— Его послал сюда тот, кто знал, что тебе стало плохо и ты отдыхаешь.
* * *Мы вчетвером молча сидели за накрытым к позднему ужину столом. Ну как ужину, скорее перекусу: сыр, ветчина, какие-то пирожки, фрукты и напиток, пахнущий молоком и карамелью. Стол накрывал молодой смазливый паренек, исподтишка бросающий на меня призывные взгляды. Закончив работу, он отрапортовал о том, что стол накрыт и что если мы хотим еще чего-то, то нам стоит только сказать, он все добудет. При этом парень смотрел сугубо мне в лицо. И, чуть помявшись, тихо добавил:
— Я слышал о том, что сегодня едва не произошло. Если хотите, я попробую все, что вам принес. Если пища отравлена…
Я махнула рукой, прерывая его сбивчивую речь:
— Не нужно, спасибо. Ты можешь идти. Если вдруг понадобишься, я тебя позову.
Паренек, на вид не более шестнадцати — семнадцати лет, с гораздо более длинными, чем я привыкла видеть у мужчин, золотисто-рыжими локонами, уложенными на голове идеальными волнами, просиял, поклонился и выскочил за дверь. А я вздохнула. Такое отношение мне было в дикость. Одно дело слышать от кого-то, что мужчин с раннего детства приучают во всем угождать женщинам, а совсем другое ощутить это на собственной шкуре. Льстивое угодничество вызывало у меня чувство гадливости.
Сегодняшний день прошел для меня под знаком непрекращающегося кошмара. Сначала тяжелая остановка на Совете. Потом головная боль и отключка. Попытка отравления. А потом я в течение нескольких часов сидела в одиночестве и дожидалась, пока вернутся с допроса Гарана мои парни. Меня в допросную единодушно не допустили. Пришлось мне удовольствоваться тишиной и пластиковым листом, на котором я пыталась вычертить хотя бы приблизительно жизнеспособный план по поимке заговорщиков.
Все оказалось намного серьезнее и сложнее, чем мы с ребятами предполагали, пока летели к Иттее. В чьи-то планы совершенно не входило возвращение на планету живого отпрыска последнего правящего рода. Кто-то слишком сильно рвался к власти. Вот я и сидела, ломала голову над тем, кто это может быть и как добыть против него доказательства. Тай меня уверял, что он волен казнить любого, никому не доказывая его вину. Я считала, что в нашем положении это глупо и может только сильнее настроить против правящего рода иттейцев. Если уж казнить, то надо знать не только за что, но и привести обществу неопровержимые доказательства вины. Тогда Иттея постепенно смирится с происходящим. В противном случае нас просто сомнут и затопчут в угоду чужим амбициям.
Все осложняло то, что на момент нашего возвращения на планете не было как такового правящего рода. Всем заправлял Совет. Вроде как все были равны. Вот только, как я подозревала, кто-то был равнее других. Кто-то прятался в тени, за спинкой кресла в Совете и дергал за ниточки, как заправский кукловод. И этого кого-то следовало вычислить как можно быстрее.
За