— С чего бы ему со мной связываться? Разве он знает обо мне? Что именно он знает?
— Кроме твоего имени? Ничего. Тебя же не было рядом.
Адреналин так быстро бежит по венам, что мне сложно усидеть на месте. Все тело искрит, когда я наклоняюсь вперед:
— Давай проясним. У меня есть младший брат, о котором я даже не подозревал, и он думает, что мне на него плевать?
— Сомневаюсь, что он много о тебе думает, Атлас. Он же тебя ни разу не видел.
Я игнорирую шпильку, поскольку мать ошибается. Любой ровесник Джоша ни на миг не забыл бы о брате, который его бросил. Я уверен, что он люто меня ненавидит. Черт, а не он ли это… Ну конечно!
Теперь все ясно. Я бы поспорил на оба ресторана, что таинственный вандал — мой брат. Поэтому его каракули и напомнили мне о материнских оскорблениях. Парню одиннадцать, он вполне способен найти обо мне сведения в сети.
— Где ты живешь? — спрашиваю я у матери.
Она ерзает на стуле.
— Ну, мы пока на чемоданах, последние пару месяцев жили в гостинице «Райзмор».
— Возвращайся туда, — советую я. — На случай, если он вернется.
— Мне это сейчас не по карману. Я в поисках новой работы, на пару дней остановилась у подруги.
Я встаю, вытаскиваю из кармана купюры и кладу перед ней на стол.
— Ты мне звонила со своего телефона?
Кивнув, мать забирает деньги.
— Я позвоню тебе, если что-то выясню. Возвращайся в отель, желательно в тот же номер. Ты должна быть там, если он вернется.
Мать еще раз кивает и, пожалуй, впервые на моей памяти выглядит пристыженной. Так я ее и оставляю. Ухожу не попрощавшись. Надеюсь, она чувствует хотя бы малую толику того, что по ее вине ощущал я, — и, возможно, мой брат.
Поверить не могу! Она ждала второго ребенка и даже не подумала сообщить мне?
Не глядя по сторонам, я иду через кухню на задний двор. Там никого нет, и я пользуюсь моментом, чтобы собраться с мыслями. Давно не испытывал такого потрясения.
Ее ребенок бродит один по улицам Бостона, а она две недели сидит сложа руки! Даже не знаю, что меня так удивляет. Мать в своем репертуаре. Ничего не меняется.
Звонит телефон. Я так взвинчен, что едва не швыряю его в мусорный бак, однако вижу, что это Лили звонит по «Фейстайму», и успокаиваюсь.
Я провожу пальцем по экрану, готовясь сказать, что сейчас не лучшее время, но стоит мне увидеть ее лицо, как на душе становится легче. Я очень скучал, хотя мы расстались всего час назад. Все бы отдал, чтобы протянуть руки сквозь экран и обнять ее.
— Привет. — Я стараюсь говорить спокойно, однако хрипловатый голос меня выдает.
В ее взгляде появляется тревога.
— Все хорошо?
Я киваю.
— Когда я вернулся на работу… вечер пошел не по плану. Разберусь.
Она улыбается, но как-то печально.
— У меня тоже вечер пошел не по плану.
А глаза-то у нее покрасневшие. И веки немного припухли.
— Что случилось?
Лили еще раз натужно улыбается.
— Ничего страшного. Просто хотела позвонить тебе перед сном, сказать спасибо за свидание.
Как же досадно, что мы далеко друг от друга. Мне больно видеть ее расстроенной. Сразу вспоминаю, как она грустила подростком. Но тогда, по крайней мере, я был рядом и мог ее обнять. А если смогу и сейчас?
— Как думаешь, обнимашки поднимут тебе настроение?
— Конечно. Но ты не волнуйся, я высплюсь и приду в норму. Созвонимся завтра?
Понятия не имею, что случилось после нашего свидания, вот только выглядит она подавленной. Примерно так же чувствую себя и я.
— Обнимашки занимают всего пару секунд, зато потом гораздо лучше спится. Я так быстро к тебе сгоняю, что на работе даже не заметят. Продиктуешь адрес?
На ее печальном лице мелькает слабая улыбка.
— Ты проедешь целых пять миль, только чтобы меня обнять?
— Если понадобится — пробегу.
Улыбка становится шире.
— Я сброшу тебе адрес. Только не стучи слишком громко, я уложила Эмми.
— До встречи!
Глава 14. Лили
Я уже давно ни с кем не флиртовала, поэтому не знаю, следует ли понимать «обнимашки» как нечто большее.
Не выдумывай. Обнимашки — это просто обнимашки.
Я и в соцсетях-то с трудом разбираюсь, тем более в новомодном сленге. Честное слово, из всех миллениалов я самая отсталая. Как будто запоздала не на поколение, а на два. Я миллениал-бумер. Буллениал. Черт, даже моя мама-бумер, вероятно, разбирается в этих вещах лучше меня. У нее сейчас новый бойфренд. Может, попросить совета?
Я чищу зубы на случай, если «обнимашки» все же означают поцелуй. Затем дважды переодеваюсь, пока вновь не оказываюсь в пижаме, в которой болтала с Атласом по «Фейстайму». Я слишком стараюсь выглядеть так, будто вовсе не стараюсь. Иногда быть женщиной — сущее наказание.
Дожидаясь стука в дверь, я нервно хожу по квартире. Не знаю, отчего меня так лихорадит, я ведь уже провела бок о бок с Атласом три часа.
Ладно, полтора, если не считать сон в разгар свидания.
Несколько десятков шагов спустя я слышу негромкий стук. Я знаю, что это Атлас, и все равно смотрю в глазок.
Даже сквозь искажающее стекло он выглядит круто. Я с улыбкой подмечаю, что он переоделся. На свидание он надевал плотное черное пальто, теперь на нем простое серое худи.
Боже. Он неотразим.
Я открываю дверь. Не давая опомниться, Атлас сразу заключает меня в объятия.
Причем стискивает так крепко, что я едва не спрашиваю: «Случилось что-то ужасное?», но все-таки сдерживаюсь и молча обнимаю его в ответ. Я прижимаюсь щекой к его плечу и наслаждаюсь