Он, не раздумывая, подхватывает меня на руки, выносит из гардеробной и опускает на матрас, после чего ложится сверху.
Он так близко, что я едва не схожу с ума от желания, однако Атлас терпелив и осторожен со мной, словно ему достаточно объятий, словно целовать меня — уже высшая награда.
Не знаю, откуда у него такая выдержка. Я вот хочу, чтобы он сбросил с себя одежду и взял меня так, словно это наш единственный шанс.
Возможно, он так и сделал бы, будь это правда последняя возможность, но мы оба знаем, что все у нас впереди. Он не торопится, потому что я сама его об этом попросила. Уверена, попроси я об обратном, он учел бы и это пожелание.
Заботливый Атлас.
Мы подобрались к моменту, когда нужно принять решение. У меня в тумбочке есть презерватив, а у Атласа немного времени перед тем, как уйти. Но как только мы перестаем целоваться, чтобы хотя бы немного поглядеть друг на друга, он качает головой. Мы оба тяжело дышим — нелегко так долго изнемогать от желания, — потом Атлас откатывается и ложится на спину.
Он все еще одет. И я по-прежнему в бюстгальтере и трусиках. Мы так и не продвинулись дальше.
— Я очень этого хочу, — выдыхает он, — но не хочу потом сразу уезжать. А мне придется.
Атлас поворачивается на бок и кладет ладонь на мой живот. Он смотрит такими голодными глазами, словно готов сказать «забудь» — и наброситься на меня.
Вздохнув, я прикрываю веки:
— Чертова ответственность.
Атлас смеется, и я чувствую, как он придвигается ближе. Он целует меня в уголок рта и говорит:
— Я ведь еще не уезжаю…
При этом его указательный палец ныряет под резинку моих трусиков, пониже пупка. Он оттягивает резинку, наблюдая за моей реакцией.
Я раздвигаю бедра, надеясь, что намек достаточно прозрачный.
Каждая частичка моего тела горит огнем, когда Атлас запускает еще два пальца в мои трусики. А когда туда проникает вся ладонь, я пропала. Я издаю прерывистый вздох и обеими руками стискиваю простынь, а затем, выгнув спину, подаюсь бедрами навстречу его ладони.
Он приближает ко мне губы, но не целует. Движения моих бедер и стоны подсказывают ему, как довести меня до конца.
Он прекрасно меня чувствует. Уже скоро мои бедра напрягаются, сжимая его ладонь, и я за шею притягиваю Атласа ближе, чтобы слиться в поцелуе на финишной прямой.
Когда все заканчивается, он вытаскивает руку из моих трусиков и оставляет ладонь у меня на животе, пока я прихожу в себя. Моя грудь вздымается и опускается.
Атлас тоже тяжело дышит, но мне нужна пауза, чтобы восстановить силы, а уже потом я с этим разберусь.
— Лили. — Он нежно целует меня в щеку. — Мне кажется, у тебя… — Атлас осекается, и я распахиваю глаза.
Он взглядом указывает на мои груди, а затем на свою белую рубашку, которая чем-то испачкана.
Вот черт!
Я опускаю глаза и вижу, что мой лифчик насквозь промок. О боже… Грудное молоко. Какая же я идиотка!
Впрочем, Атлас ведет себя как ни в чем не бывало. Он скатывается с кровати и говорит:
— Не буду тебя смущать.
Я немного стыжусь своего мокрого лифчика, поэтому хватаю простыню и прикрываю грудь, а затем уже подхожу к Атласу. Похоже, я убила ему весь настрой.
— Ты уезжаешь?
— Нет, конечно.
Он целует меня и выходит из комнаты с невозмутимым видом, словно это абсолютно в порядке вещей — заниматься сексом с женщиной, которая кормит грудью ребенка от другого мужчины. Уверена, он хотя бы чуточку, но сконфужен, просто тщательно это скрывает.
Следующие несколько минут я провожу в ванной, сцеживая молоко, затем быстро принимаю душ. Нацепив безразмерную футболку и первые попавшиеся пижамные шорты, возвращаюсь в гостиную.
Атлас терпеливо ждет меня на диване, с телефоном в руке. Я все еще немного стесняюсь, поэтому сажусь рядом, но не вплотную.
— Прости, — бормочу я.
— Лили. — Он чувствует мое смущение, поэтому берет меня за руку. — Иди сюда. — Он тянет меня к себе, чтобы я его оседлала. Его руки скользят вверх по моим бедрам и останавливаются на талии. Атлас откидывает голову на спинку дивана. — Сегодня идеальный вечер. Даже не думай извиняться.
Я вздыхаю.
— Ты такой милый, а я залила тебя грудным молоком.
Атлас обнимает меня за шею и прижимает к себе.
— Да, но это случилось во время секса. Я вообще не обратил внимания, поверь.
Потом он меня целует, а, наверное, не стоило, потому что мы начинаем по новой.
Теперь я его никуда не отпущу. Наверное, зря я не надела лифчик, но я правда думала, что приду в гостиную и мы попрощаемся. Я не планировала продолжать на диване то, что мы начали в спальне. Впрочем, я не возражаю.
Мы так удобно сидим, что нам даже не нужно перемещаться, чтобы сполна насладиться этой позой. Во время поцелуя у Атласа вырывается хриплый стон, и это заводит меня еще больше.
Его рука проникает мне сзади под футболку, и я чувствую, как Атлас замирает, когда не нащупывает застежки бюстгальтера. Прервав поцелуй, он смотрит мне в глаза. Все еще вжимаясь в него бедрами, я впитываю его пронзительный взгляд. Его ладонь скользит под футболкой к моей груди. Когда он сжимает одну из грудей, внутри него словно щелкает переключатель. Внутри нас обоих.
Наш поцелуй становится жарче, и я начинаю расстегивать его рубашку. Больше мы не произносим ни слова, только лихорадочно срываем оставшуюся одежду — последнее препятствие между нами. Нет нужды возвращаться в спальню. Мы ненадолго прерываем поцелуй, только когда Атлас протягивает руку к своему бумажнику, достает презерватив и надевает его.
А потом, словно это самое естественное, что бывает на свете, Атлас входит в меня, приникнув к моим губам, и я чувствую себя безраздельно любимой, совсем как в тот первый раз, когда мы были подростками. В этот миг единения на