Наступившие на кухне тишина и спокойствие какое-то время казались непривычными. Мы раздавили по рюмке уже без всяких тостов, в узкой и обычной компании это было не нужно.
— Я что тебе хочу сказать, Николай, — проговорил доктор Лапидус.
Он выловил из консервной банки кусок рыбы скумбрии, задумчиво посмотрел на него и зачем-то отпустил обратно.
— Тому, что Олежек тебя сегодня прикрыл, ты сильно не радуйся. Знаешь, почему?
Взгляд доктора был слегка осоловевший, но пьяным он не выглядел. Да и с чего там было пьянеть, мы ещё и литр его сорокаградусной разведёнки не прикончили.
— Догадываюсь, — осторожно ответил я. — Но ты тоже скажи.
— Что там ты догадываешься, — Лапидус внезапно рассердился. — Догадывается он, блин. Ты, Коля, хороший мужик, но при этом такой… простой, как топор. Что при профессии твоей даже удивительно. Да, да, не спорь!
Спорить я и не собирался, но он всё равно слегка хлопнул ладонью по столу.
— Олежка ничего не делает просто так. Сейчас он тебе помог, а завтра что-нибудь попросит. Причём без письменного приказа. Или вообще не по служебному вопросу. А тебе теперь и отказать ему невозможно, спасителю своему.
Вася, до этого увлёчённо трескавший консерву из второй банки, отложил её и поднял голову.
— Сгущаешь краски, — не согласился он с докторскими опасениями. — Ему, шефу нашему, нужна поддержка среди команды. Чтобы его тот же Пенаев не подсидел. Тот хоть баран бараном, а в заместители пролезть умудрился. Значит, «лапа» у него в Управлении имеется.
На это доктор саркастично покачал головой.
— Ты, Вася, такой наивный, что я с тебя просто не могу. Пеняева, чтоб ты знал, сам Гордиевский себе в замы и продвинул. А «лапа» в Управлении это у Кисляка, но он ещё молодой и для Олега пока не опасный. С Кисляком вы, кстати, тоже не очень-то…
— Зачем же Олегу такой зам? — перебил Вася. — От Пенька как от разведчика толку совсем нету.
— Такой зам затем и нужен, чтобы не подсидел, — объяснил доктор терпеливо. — В Центре не дураки работают. Понимают, чем назначение Пеняева резидентом обернётся в плане работы. И Олег понимает, что они это понимают. А результат для него вы с Николаем будете делать. И другие, кто потолковее. Те, кто сюда работать приехал, а не шмоток импортных домой привезти…
Наш старший, умудрённый жизнью товарищ замолчал. Сходил к холодильнику, принёс оттуда лимон на чистом белом блюдце. Стал этот лимон неспешно нарезать.
Кстати говоря, в квартире доктора Лапидуса обнаружился идеальный, не всегда свойственный холостяцким жилищам порядок. В прихожей и в комнате витал запах свежевыстиранного белья, на кухне приятно пахло сухими пряностями. Посуда там не жалась друг к другу, немытая, в раковине, а культурно стояла в специально отведённых для неё местах.
Однако и маньяком чистоты доктор тоже не оказался. Например, пыль в квартире он, судя по всему, вытирал не часто, только когда совсем уже припрёт. А сходив вымыть руки в ванную, я заметил там под раковиной длинный и светлый волос. Выводов из этого делать не стал. Мало ли — может, сквозняком задуло.
Я разлил по рюмкам, выпили.
Вася с какими-то рассуждениями Лапидуса согласился, но продолжал спорить в отношении деталей. Доктор отвечал неохотно и думал, мне казалось, о другом.
— У тебя такая манера, — вспылил в конце концов Василий, — как будто ты знаешь что-то такое, другим неизвестное и недоступное.
На это доктор ничего Васе не сказал.
Зато ещё через пару рюмок он кое-что сказал мне. Говорил он негромко, выбрав для этого время, когда Вася отправился в сортир.
— Опасаюсь я за тебя, Коля — сказал мне доктор Лапидус. — Будь осторожен. В случае чего приходи ко мне посоветоваться. Одна голова хорошо, а две… Сам знаешь.
Я пообещал быть настороже и постараться никуда не влезать.
Дело было не в докторской манере общения, тут Вася ошибался. Доктор Лапидус действительно что-то знал. И делиться этим знанием с нами, своими вроде бы друзьями, не хотел.
Глава 7
Вернувшись под вечер в свою одинокую квартиру, я умылся холодной водой, разгоняя хмель, умостился поудобнее на диван и принялся размышлять.
Итак, моя задача — разоблачить предателя Гордиевского. Который на данный момент выполняет обязанности резидента советской разведки в Дании. Пребывает на хорошем счету у начальства. И не в чём его порочащем совершенно не подозревается.
Как я могу эту задачу выполнить?
Вот тут надо подумать. Понятно, что при помощи голословного доклада в Центр сделать это не удастся. В Москве докладу просто не поверят. А отправившего подобное донесение майора Смирнова сочтут бестолковым интриганом. В самом лучшем случае — потребуют доказательств. Которых у меня нет.
Так что Гордиевского мне нужно брать самому, на месте преступления и с поличным.
Я представил себе, как подкарауливаю его ночью, возле сейфа. Выскакиваю из укромного угла, и он застывает с охапкой секретных документов, листы рассыпаются на пол из его перепуганных рук… Но вытаскивать документы из сейфа это ещё не преступление. Преступление — передавать их представителю вражеской спецслужбы. Вот за этим мне и нужно его застукать.
Я сосредоточился и попытался вспомнить всё, что читал об истории предательства Олега Гордиевского, а конкретно: о датском периоде тех событий.
К измене своей он шёл долго и расчётливо. Зная о том, что квартиры советских дипломатов скорее всего прослушиваются, стал в разговорах с женой поругивать царящие в СССР порядки. Тем самым он провоцировал у невидимых слушателей идею о своей пригодности к разработке. Какое-то время датская служба безопасности и разведки ПЕТ к нему присматривалась. И когда датчане подкатили, наконец, к нему с вербовочными намерениями, он особо не ломался.
Работал с ПЕТ Гордиевский недолго, скоро датские офицеры передали этот перспективный объект своему «старшему брату», британской разведке. И вот тут предатель постепенно развернулся на полную катушку. Сдавал наших нелегалов и завербованных коллегами агентов. Сдавал