Самки животных не испытывают оргазма и не ищут секса для удовольствия. Самец «всунул, вынул и пошёл» – вот весь сказ, а самке потом работы зачастую не на один год: беременность, вскармливание, взращивание. Так что секс она приемлет, только когда природа от неё этого ультимативно требует.
У человека всё категорически не так. Нам секс дан как удовольствие, а не как биологическая программа. Мы самые сексуально чувствительные животные на планете. Считается, что люди раздумывают о сексе или о чём-то, что с ним непосредственно связано, каждые 10 минут жизни – молодые почаще, старике пореже, но в целом регулярность удивительная.
А зачем, спрашивается, природа подарила нам такую кипучую, такую гигантскую сексуальность? Моррис отвечает на этот вопрос так: такая сексуальность биологически необходима нашему виду, чтобы благодаря возникающей между партнёрами сильнейшей эротической привязанности они влюблялись друг в друга и хранили друг другу верность.
И как бы странно, наивно и парадоксально это ни звучало, любовь и сохранение верности партнёру – это то, что позволило обезьяне стать человеком. Если бы природа не научила нас верности, мы бы просто не выжили. Мы не создали бы ни общества, ни культуры, ни нашей цивилизации.
Сексуальность – это то, что призвано укрепить наши союзы. Когда же сексуальность начинает их разрушать, это говорит об извращении и деградации нашей уникальной человеческой природы. Так что брак – это нечто вроде физиологической потребности… Не надо с ним бороться.
Научный подход к сексуальности человека!
Открытие Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон.
Сканируйте QR-код.
Глава первая
Бессознательные отношения
Мифы – это психические явления, обнажающие естество нашей души.
Карл ЮнгПрактическая психология, как известно, началась с Зигмунда Фрейда. Но очень быстро у него появились и последователи, и отступники, каждый из которых поспешил создать свою теорию. Например, если Фрейд считается основателем психоанализа, то Карл Юнг, с которым они сначала были друзьями не разлей вода, а затем разругались вдрызг, назвался автором аналитической психологии. Вот так одно слово и поделили…
В чём же состоял предмет спора между двумя знаменитыми психотерапевтами? Фрейд утверждал, что глубоко в бессознательном человека сидят инстинкты и подавленные влечения. Сверху на них давит общественное мнение, укоренённое в нашем собственном сознании. А между ними, как уж на сковородке, крутится-вертится наше с вами личное «Я».
Итого снизу в нас, по Фрейду, воинствующее бессознательное, сверху – репрессивное сознание, и никогда им не сойтись, бой их вечен, а от того, мол, и все неврозы.
Юнг с этим утверждением Фрейда в целом не спорил, но пошёл значительно дальше. Он сказал примерно следующее: «Что там бессознательное?.. Ерунда, право! Куда важнее коллективное бессознательное». Но что же это за зверь такой «коллективное бессознательное»?
Идея Юнга состоит в том, что все мы принадлежим некоему общему информационному полю, которое стало формироваться ещё на заре цивилизации. И в этой общей для нас всех – коллективной – бессознательной субстанции живут единые для всех людей коллективно-бессознательные силы: Великой Матери, Анимы и Анимуса, Воина, Дракона и т. д.
Эти архетипические образы время от времени прорываются наружу и рассказывают нам о себе. Так коллективное бессознательное говорит с нами через гениев, через народное творчество: мифы, сказки, сказания, ну или, на крайний случай, через бред душевнобольного.
Впрочем, гениев и сумасшедших, я так думаю, мы в этот раз особенно трогать не будем. Обойдёмся малой кровью… Давайте чуть-чуть о сказках! И потом уже к делу.
С тех пор они счастливо не жили…
Слова «пожалуй, я согласна, только выполни наперёд три задачи» полны коварства. Жениха посылают на гибель.
«Сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок» – это всем хорошо известно. И сразу хотелось бы какую-нибудь сказочку в тему из коллективного бессознательного, чтобы разъяснила она нам всё. Намекнула, так сказать, в чём тут урок-то: что в браке не так бывает и что с этим делать, чтоб не угробил он участников этого праздника жизни.
И тут мы вроде бы сразу сталкиваемся с проблемой: сказок о предсвадебном периоде масса, а о том, что происходит после свадьбы-женитьбы, нет ни одной. По крайней мере, так считается. В своё время я и сам так думал, но ошибался. Сказки такие есть – про брак после бракосочетания, – только смотреть надо пристально.
«Жили-были старик со старухою, у самого синего моря…» И дело это продолжалось тридцать лет и три года и дошло до крайности. По-моему, про брак, как вы думаете? Впрочем, тут мы уже приходим к совершеннейшему шапочному разбору – точнее, к разбитому корыту.
«Дурачина ты, простофиля!» и «Вздурилась старая баба!» – задушевный супружеский разговор на 34-м году супружеской жизни.
Взаимопонимание в этой колоритной паре близится к абсолютному нулю, взаимная симпатия уже давно на нём. Живут вместе, потому что старик со старухою никому больше не нужны. Других мотивов для совместного проживания нет. Очевидно, речь идёт о браке – к бабке не ходи!
И теперь понятно, что в победной реляции «и я на той свадьбе был, мёд-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало» не всё чисто и наличествует, так сказать, искомый намёк – в рот-то не попало.
Продолжаем изучать пушкинские сказки, сюжетно перенятые им, как известно, от Арины Родионовны и в её лице от самого народа. Из гущи, так сказать, коллективного бессознательного!
Итак, «Сказка о царе Салтане». В ней некая девица обещается народить царю сына, а потому и выбирается им в жёны. Сына она рожает, как обещала, но, оклевётанная завистницами, отправляется в бочку. Причём смолят её в ней прямо вместе с отпрыском, и всё это хозяйство отправляется в море.
Я тут недавно узнала, что все пингвины моногамны. И это меня не удивило, ведь именно так они и выглядят. В смысле не очень-то похоже, что в один день один пингвин уйдёт от другого в поисках более красивого пингвина.
Эллен ДедженересВ общем, речь в этой сказке идёт о близких родственниках молодой семьи – сватье бабе Бабарихе, поварихе и иже с ними, которые способны изничтожить всякий брак молодых, в таких битвах не тёртых.
При этом девица на мужа не ропщет: «Что ж не защитил ты меня, Ирод окаянный!» Нет, она глотает скупую женскую слезу и благоверно воспитывает сына в духе отцепочитания. Самоотверженный подвиг, надо сказать!
Как результат, тягостное расставание преодолено, правда торжествует. Счастье семейное воцаряется всем на зависть, нам на удивленье. Но кто ж не возропщет-то из засунутых в бочку?.. Возропщут, и будет им за это больно. Поскольку женское роптание мужчины, мягко говоря, не особо жалуют.
Теперь «Сказка о спящей царевне и семи богатырях». Здесь интересующая нас пьеса разворачивается и вовсе за кулисами. У царевны, которой предстоит заснуть от того яблока да в том гробу, явно была матушка. Но… появилась мачеха.
В общем, перед нами тоже вполне себе известная история – поменяли первую жену на молодуху: «Свет мой, зеркальце! Скажи да всю правду доложи: я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?» В общем, разлучница – совершенно очевидно! То есть и об этом в коллективном бессознательном тоже есть, и характер разлучницы выписан с предельной точностью.
Таким образом, что бы мы себе ни думали, даже в таких отредактированных версиях «коллективного бессознательного» с очевидностью и бессердечной неумолимостью проступают вечные супружеские склоки, родственники злопыхатели и разлучницы – чтоб им всем пусто было!
Но есть ли в этих сказках нечто более ценное, нежели простая констатация факта?.. На мой взгляд, есть. Прежде всего, сами по себе архетипические образы.
Драма современной невесты по поводу подвенечного платья и устройства свадебного банкета – это самый настоящий архетип. Конечно, что ни сказка, то свадьбой заканчивается, а какие приготовления – мама родная! Классическое предбрачное сумасшествие.
Но с той же очевидностью есть в сказках и архетипический образ гибели брака, описание его внутреннего разложения – вспомните «Золотую рыбку». Присказка, что жили они, мол, потом долго, а умерли в один день, обретает черты грозного предзнаменования.
Есть в сказках и архетипический образ родственников-ревнивцев, друзей/подруг-завистников: «три сестрицы под окном», «сватья баба Бабариха» – в общем, образы врагов-разлучников. Всё отчетливо прорисовано. И понятно, почему раньше рассказывали анекдоты про тёщу да про свекровь. Да, и это из глубин нашего бессознательного.
Есть архетипический образ разлучницы: «…я ль на свете всех милее…» Есть архетипический образ жены-жертвы: «…ждёт-пождёт душа девица…» Есть и архетипический образ соблазнителей, которые батальоном шастают (семь богатырей –